Бенуа, Альберт Николаевич
Поделись знанием:
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.
Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.
| Альберт Николаевич Бенуа | |
| Альбертъ Николаевичъ Бенуа | |
 Фотолитография, 1911 год. | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Происхождение: | |
| Подданство: | |
| Гражданство: | |
| Жанр: | |
| Учёба: | |
| Стиль: | |
| Влияние: | |
| Награды: |
Медали Императорской Академии художеств[1]:
|
| Звания: |
|
 Работы на Викискладе | |
Альбе́рт Никола́евич Бенуа́ (14 [26] марта 1852, Санкт-Петербург — 16 мая 1936, Париж) — русский художник, архитектор, академик и преподаватель акварельной живописи в Академии Художеств. Сын Н. Л. Бенуа.
Содержание
Биография
Родился в семье архитектора Николая Леонтьевича Бенуа. Окончил 5-ю Санкт-Петербургскую гимназию (1871)[3].
В 1871—1877 учился в Императорской Академии художеств на архитектурном отделении. Одновременно занимался акварелью под руководством Л. О. Премацци. В 1876 был удостоен большой поощрительной медали и малой золотой медали за программу «Проект университета». В 1877 году выпущен из Академии со званием классного художника-архитектора 1-й степени.
В 1875—1876 выполнил проект дачи Ц. А. Кавоса в Петергофе. В 1883 по приглашению Александра III сопровождал царскую семью в летней экскурсии по финским шхерам на яхте «Царевна».
После окончания Императорской Академии художеств занялся акварельной живописью. В 1883—1885 гг. путешествует по Италии,Франции, Испании для совершенствования в технике акварели. В 1884 году за акварели «Местечко Балье», «Город Сан-Ремо» и другие был удостоен звания академика.
По возвращении в Петербург назначен преподавателем акварели в Императорской Академии художеств; в 1894—1905 — член Совета, с 1894 — действительный член ИАХ. В 1890-х —1910-х много путешествовал, исполнил пейзажи побережья Финского залива, Кавказа, Поволжья, Северной Африки, Средиземноморья, Сибири, Манчжурии, Китая, Японии, Кореи. Создал обширную серию видов Петербурга и пригородов.
В 1880 году стал одним из основателей Кружка русских акварелистов (с 1887 — Общество русских акварелистов), в 1887—1897 — член Правления Общества, в 1897—1918 — почетный член Общества. Провел персональные выставки в Петербурге (1903, 1909, 1915) и Киеве (1904, 1909). С 1895 г. — хранитель Русского музея императора Александра III. С 1897 г. — инспектор по художественной части Департамента торговли и мануфактуры. С 1903 года был соредактором журнала «Мир искусства».
В 1918 году был назначен заведующим Музеем прикладного искусства Комиссариата торговли и промышленности, участвовал в создании Музея природы северного побережья Невской губы.
В 1924 году эмигрировал в Париж, выехав туда по вызову старшей дочери, оперной певицы Марии Черепниной. В 1926 был избран членом Парижской Академии изящных искусств. В последние годы из-за болезни ног был прикован к постели и находился под опекой дочери и зятя — композитора Н. Н. Черепнина. Умер 16 мая 1936 года в пансионате для больных в предместье Парижа. Произведения Бенуа находятся в Государственном Русском музее, Государственной Третьяковской галерее и других.
Семья
- Его жена (с 1876), Мария Карловна (1855—1909) — дочь музыканта и капельмейстера Карла Ивановича Кинда. Талантливая пианистка. Музыкальное образование получила в Петербургской консерватории, фортепианную игру изучала под руководством профессора Лешетицкого, у которого в 1877 году блестяще окончила курс, удостоившись за прекрасную игру малой золотой медали. По выходе из консерватории она неоднократно и с успехом выступала в различных концертах в симфонических квартетных и камерных собраниях. Их дети:
- Мария (1876—1958). В 1897 году вышла замуж за Н. Н. Черепнина. Оба похоронены на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа[4].
- Камилла (1879 — 04.07.1959, Ванкувер). Была замужем за Д. Л. Хорватом.
- Альберт (5.7.1879—1930)
- Николай-Карл (21.08.1881–1938). Был арестован 13 февраля 1938 года по обвинению в шпионаже; 16 ноября 1938 года приговорен к высшей мере наказания и расстрелян. Та же участь постигла его жену Серафиму Михайловну. Их дети – Денис и Николай - остались сиротами; судьба Николая неизвестна, а Денис был арестован в 1941 году и приговорён к 10 годам лагерей; в 1949 году освобождён и отправлен в ссылку.
- Генеалогическое древо
Генеалогическое дерево
| Леонтий (Луи Жюль) Бенуа (1772—1822) | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Михаил Леонтьевич Бенуа (1799—1867) | Леонтий Леонтьевич Бенуа (1801—1885) | Николай Леонтьевич Бенуа (1813—1898) | Юлий Леонтьевич Бенуа (1820—1898) | Александр Леонтьевич Бенуа (1817—1875) | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Александр Михайлович Бенуа (1862—1944) | Алексей Леонтьевич Бенуа (1838—1902) | Екатерина Николаевна Бенуа-Лансере (1850—1933) | Альберт Николаевич Бенуа (1852—1936) | Леонтий Николаевич Бенуа (1856—1928) | Михаил Николаевич Бенуа (1862—1931) | Александр Николаевич Бенуа (1870—1960) | Юлий Юльевич Бенуа (1852—1929) | Александр Александрович Бенуа (1852–1928) | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Зинаида Серебрякова (1884—1967) | Альберт Альбертович Бенуа (1879—1930) | Надежда Леонтьевна Бенуа-Устинова (1895—1975) | Константин Михайлович Бенуа (1885—1950) | Николай Александрович Бенуа (1901—1988) | Альберт Александрович Бенуа (1888—1960) | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Питер А. Устинов (1921—2004) | Михаил Константинович Бенуа (1912—1955) | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Напишите отзыв о статье "Бенуа, Альберт Николаевич"
Примечания
- ↑ Кондаков С. Н. [dlib.rsl.ru/viewer/01004180464#?page=20 Бенуа, Альбертъ Николаевичъ] // [dlib.rsl.ru/viewer/01004180464#?page=2 Список русских художников к юбилейному справочнику Императорской Академии Художеств] = Списокъ русскихъ художниковъ къ юбилейному справочнику Императорской Академiи Художествъ. — СПб.: Товарищество Р. Голике и А. Вильборг., 1914. — Т. II. — С. 15. — 454 с.
- ↑ [www.tez-rus.net/ViewGood23424.html Бенуа Альберт Николаевич] // [www.tez-rus.net/ViewGood12952.html Российское зарубежье во Франции, 1919-2000: биографический словарь] / под общ. ред. Л. Мнухина, М. Авриль, В. Лосской.. — М.: Наука, 2008. — Т. I. — С. 146. — 796 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-02-036267-3.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003553704#?page=261 Пятидесятилетие С.-Петербургской пятой гимназии. 1845-1895] — СПб.: тип. т-ва "Обществ. польза", 1896 — С. 18 (список).
- ↑ [www.dommuseum.ru/index.php?m=dist&pid=15863&PHPSESSID=da6e293f80df7744931d451004f6ae4b Дом-музей Марины Цветаевой]
Литература
- Бенуа // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Бенуа Альберт Николаевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Отрывок, характеризующий Бенуа, Альберт Николаевич
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.
Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.
Категории:
- Родившиеся 26 марта
- Родившиеся в 1852 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Санкт-Петербурге
- Умершие 16 мая
- Умершие в 1936 году
- Умершие в Париже
- Художники по алфавиту
- Художники Российской империи
- Бенуа
- Выпускники Пятой Санкт-Петербургской гимназии
- Преподаватели Императорской Академии художеств
- Действительные члены Императорской Академии художеств
- Академики Императорской Академии художеств
- Русские эмигранты первой волны во Франции
