Беншуа, Жиль
| Жиль Беншуа Binchois | |
 Жиль Беншуа (миниатюра из рукописи XV в.) | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Дата рождения |
около 1400 |
| Место рождения |
возможно Монс |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
Жиль Беншуа́ (Binchois, Binchoys) (около 1400, возможно в Монсе (Эно) — 20 сентября 1460, Суаньи) — франко-фламандский композитор, яркий представитель «бургундской» («первой нидерландской») школы.
Содержание
Жизнь
Биографические сведения о Беншуа скудны и противоречивы. Музыкальное образование получил, возможно, в родном городе. В 1419—23 годах — церковный органист в Монсе. В 1423 году переехал в Лилль, где поступил на службу к Уильяму, графу Саффолку (это обстоятельство отмечено в мотете Окегема на смерть Беншуа[1]), который в это время находился в составе оккупировавших север Франции английских войск (см. Столетняя война). По заказу графа Беншуа написал рондель «Ainsi que a la foiz m’y souvient». Во второй половине 1420-х годов (возможно, уже в 1427 году) Беншуа поступил на службу в придворную капеллу герцога Бургундского, с которой связан расцвет его музыкальной карьеры. В 1431 году, когда был написан мотет Беншуа «Nove cantum melodie», он был певчим этой капеллы (в тексте мотета перечислены все 19 певчих). Не будучи рукоположен в священники, Беншуа тем не менее получал бенефиции (пребенды) в разных областях Бургундии, которые обеспечивали его безбедное существование. В 1437 году получил пост почётного секретаря бургундского двора. Беншуа был знаком и вероятно часто встречался с Гийомом Дюфаи (документирована их встреча в 1449 году). С 1452 года до конца жизни — каноник в церкви св. Винсента в валлонском городке Суаньи. Согласно историческим свидетельствам, даже в эти поздние годы Беншуа (помимо композиторской деятельности) продолжал петь в храме, причём делал это искусно.
Творчество
В области церковной музыки Беншуа оставил около 28 сочинений на тексты отдельных частей ординария мессы (Kyrie, Gloria, Credo, Sanctus, Agnus Dei; полных месс не сохранилось), шесть магнификатов, мотеты на традиционные гимнографические тексты (как Ave regina caelorum, Ut queant laxis, Veni creator spiritus и Te Deum) и на свободно сочинённые «новые» стихи (как «Nove cantum melodie», в технике изоритмии).
Наиболее ценной частью наследия Беншуа считаются его многоголосные песни (около 60) преимущественно на три голоса. В них он показал себя как композитор, придерживающийся стилистических традиций прошлого. «Бургундская шансон» Беншуа — прямая наследница многоголосных светских баллад и рондо французской школы Ars nova на стереотипные тексты куртуазной тематики (похожие, например, на стихи Гильома де Машо). Авторы текстов неизвестны, за исключением баллады Dueil angoisseus rage demeseurée, положенной на стихи Кристины Пизанской.
Подавляющее большинство песен написано в «консервативной» тернарной мензуре[2], несмотря на то, что в теории музыки бинарная мензура ещё со времён Ars nova была уравнена в правах с тернарной. Судя по частому отсутствию подтекстовки в иных голосах кроме дисканта, а также полному отсутствию текста в (некоторых) вводных разделах, Беншуа предполагал исполнение песен смешанным, вокально-инструментальным ансамблем. Среди наиболее известных песен Беншуа — рондо De plus en plus, Triste plaisir, Adieu m’amour.
В технике духовной и светской композиции Беншуа (как и его великий современник Гийом Дюфаи) широко использовал фобурдон. Некоторые мотеты — контрафактура его же песен, или наоборот, например, песня Mort en merchy — контрафактура Магнификата шестого тона, мотет Virgo rosa venustatis — контрафактура песни C'est assez. Звуковысотная структура музыки Беншуа — типичный образец старомодальной гармонии с опорой на квинтоктаву (как в музыке Ars nova) и обилием готических каденций. Развёртывание лада совершается (по закону, присущему именно этому историческому типу гармонии) путём обхода ступеней, при этом «центральный тон» всей пьесы не выводится непосредственно из каденционного плана. По этой причине, ультима генеральной каденции (как в рондо De plus en plus) кажется некоторым исследователям «неожиданным окончанием», а гармонический стиль Беншуа в целом характеризуется как «странный»[3].
В отношении ряда композиций авторство Беншуа оспаривается.
Портрет
- По мнению Эрвина Панофски изображен на портрете Яна ван Эйка, т. н. «Тимофей».
Напишите отзыв о статье "Беншуа, Жиль"
Примечания
- ↑ Mort, tu as navré / Miserere (известен также как «Плач на смерть Беншуа»).
- ↑ Единственное исключение — рондо Seule esgaree de tout joieulx plaisir.
- ↑ «Odd approach to tonal centres». См.: Slavin D. The Binchois game: style and tonal coherence in some songs from the mid-fifteenth century. In: Binchois studies. Oxford, 2000, pp.163-180.
Литература
- Коннов В. Нидерландские композиторы XV—XVI веков. — Ленинград: Музыка, 1984.
- Binchois studies, ed. by A. Kirkman and D.Slavin. Oxford, 2000 (публикации докладов на международной конференции по Беншуа).
Ссылки
- [www.medieval.org/emfaq/composers/binchois.html Дискография Жиля Беншуа].
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Беншуа, Жиль
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.
8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
