Бен Барка, аль-Махди

аль-Мах­ди Бен Барка
المهدي بن بركة
Дата рождения:	1920(1920)
Место рождения:	Рабат, Марокко
Дата смерти:	29 октября 1965(1965-10-29)
Место смерти:	Париж, Франция

Аль-Махди́ Бен Ба́рка (1920, Рабат, Марокко — 2 ноября 1965, Париж, Франция) — левый политический деятель Марокко, панафриканист, Лидер «Движения трёх континентов», участник национально-освободительного движения в стране. По профессии педагог-математик.

Биография

Родился в Рабате (Марокко) в 1920 году. Получил докторскую степень в области математики в 1950 году. Учился в том числе у Бориса Парфентьева, сына известного российского математика Николая Парфентьева. Преподавал математику для детей королевской семьи, в том числе будущего короля Хасанa II.

Один из основателей (декабрь 1943 — январь 1944) партии «Истикляль», впоследствии — член её исполнительного комитета. После провозглашения независимости Марокко (1956) — президент «Национальной консультативной ассамблеи» и редактор еженедельника «Аль-Истикляль». В 1959—1965 — лидер партии Национальный союз народных сил. Состоял в оппозиции королю Марокко Хасану II. С 1963 в эмиграции. Лидер «Движения трёх континентов». 29 октября 1965 был похищен в Париже, затем убит при не до конца ясных обстоятельствах. Eго тело до сих пор не найдено, и обстоятельства гибели остаются туманными .

Похищение и убийство Бен Барки

Следствие по этому делу во Франции продолжается до сих пор, заказчики и участники окончательно не определены, однако в ходе следствия вскрылось участие в операции спецслужб США и Израиля.

По одной из версий, в 1965 году король Марокко Хасан II принял решение убить Бен Барку, который в это время жил в Женеве. Министр внутренних дел Мухаммед Уфкир, которому было поручено убийство, обратился за помощью к директору израильской разведки «Моссад» Меиру Амиту. В этот период Марокко было одним из немногих арабских государств, с которыми Израилю удалось наладить неофициальные отношения. Амит категорически отказался принимать участие в убийстве Бен Барки. Однако под угрозой разрыва отношений между Израилем и Марокко он согласился помочь выманить Бен Барку из Женевы в Париж.

В Париже Бен Барку задержали сотрудники французской разведки «SDECE» и передали марокканским спецслужбам. Бен Барка был застрелен на вилле в пригороде Парижа 2 ноября 1965 года.

Похищение Бен Барки вызвало гнев президента Франции Шарля де Голля и существенно сказалась на мароккано-французскиx, a причастность «Моссад» к похищению Бен Барки — на израильско-французских отношениях.

Впоследствии в некоторых журналах публиковались предположения о том, что Бен Барка был агентом Моссад или чехословацкой разведки.

В кино

О похищении и убийстве Бен Барки было снято два фильма.

• «Похищение Бен Барки» (фр. L'affaire Ben Barka) — телевизионный фильм, 2007.
• «Я видел как убивали Бен Барку» (фр. J'ai Vu Tuer Ben Barka) — Франция, 2008. Роль Бен Барки сыграл Симон Абкариан (англ.).

Похищение Бен Барки легло в основу политического триллера 1972 года режиссёра Ива Буассе «L’attentat» (в советском прокате «Похищение в Париже»). Предполагаемого провокатора, выманившего Бен Барку (в фильме — Садиэля) из Женевы, играет Жан Луи Трентиньян. Роль Садиэля исполнил Джан Мария Волонте. Сцена похищения снималась в том самом ресторане «Липп», откуда 29 октября 1965 года был похищен Бен Барка.

Ссылки

• [www.monde-diplomatique.fr/2005/10/GALLISSOT/12827 Mehdi Ben Barka et la Tricontinentale]
• Ben Barka. [etoilerouge.chez-alice.fr/docrevinter3/maroc2.pdf Autocritique : trois erreurs mortelles]
• [bse.sci-lib.com/article108759.html «Бен Барка аль-Махди»] в Большой советской энциклопедии
• [www.lefigaro.fr/international/20071023.WWW000000340_affaire_ben_barka_marocains_mis_en_cause_par_la_justice_francaise.html Affaire Ben Barka]

Отрывок, характеризующий Бен Барка, аль-Махди

– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.


В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.