Бербер, Анита
| Анита Бербер | |
| Anita Berber | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: | |
Анита Бербер (нем. Anita Berber; 10 июня 1899 — 10 ноября 1928) — известная в 20-х годах немецкая танцовщица и актриса немого кино. Прославилась откровенными, насыщенными эротизмом танцевальными номерами и скандальным поведением.
Содержание
Биография
Анита родилась 10 июня 1899 года в Лейпциге. Её отец, профессор Феликс Бербер, был известным скрипачом, мать по имени Люси пела шансонетки в берлинских кабаре. Когда девочке было три года, её родители развелись. Детство Аниты прошло в Дрездене, где она с 1906 года воспитывалась у бабушки со стороны матери и до 1913 года посещала школу для девочек. В 1914 году началась Первая мировая война, и Анита вместе с бабушкой вернулась к матери в Берлин, где они поселились в районе Вильмерсдорф.
Начало карьеры
Через год она начала брать уроки актёрского мастерства у актрисы Марии Моисси и посещать танцевальную школу знаменитой танцовщицы тех лет Риты Сачетто. Её сценический дебют вместе с другими ученицами школы состоялся 24 февраля 1916 года. В 1917 году Анита ушла от Сачетто и начала блестящую самостоятельную карьеру — солировала на сцене берлинского театра Apollo, танцевала на площадках варьете Wintergarten и Rudolf Nelson-Revuen, в 1918 году гастролировала по Швейцарии, Венгрии и Австрии. С самого начала её танцы эпатировали публику, отчего слава Аниты приобрела оттенок порочности и скандала.
Скандальная слава
Вернувшись в Берлин, Анита в 1919 году вышла замуж за художника Эберхарда фон Натусиуса. В том же году она дебютировала в кино, получив небольшую роль в фильме Рихарда Освальда «Дом трёх девушек». Затем последовала главная роль в фильме того же Освальда «История Диды Ибсен». В 1919 году их сотрудничество продолжилось и Освальд снял Аниту в пяти фильмах — «Пер Гюнт» по пьесе Генрика Ибсена, «Проституция. Жёлтый дом», «Вокруг света за 80 дней», «Не такие, как все», «Зловещие истории», где Анита появилась во всех пяти эпизодах. В последних четырёх картинах её партнером был известный немецкий актёр тех лет Конрад Вейдт.
В 1920 году Анита представила зрителям новую программу под названием Звуки и дым и продолжала сниматься в кино, помимо прочего сыграв в 1922 году роль второго плана в картине Фрица Ланга «Доктор Мабузе — игрок». В том же году она развелась с Натусиусом и, будучи бисексуальной, ушла к подруге по имени Сюзи Вановски. Далее Анита завязала роман со своим танцевальным партнером, гомосексуалистом Себастьяном Дросте, и в 1922 году они поженились в Будапеште. Незадолго до этого пара шокировала публику, представив в Вене свою совместную программу Танцы порока, ужаса и восторга, которая включала в себя номера под живописными названиями Труп на секционном столе, Морфий, Дом заблуждений и Ночь Борджиа.
Это шоу, в котором Бербер и Дросте танцевали обнажёнными, притягивало публику как магнит, но затем вмешались венские блюстители нравственности, и скандальная пара перебралась в Венгрию. В 1923 году они выпустили сборник не менее провокационных стихов и рассказов по мотивам сюжетов своих танцев. Далее пара вернулась в Берлин, где случился новый скандал — Дросте, наркоман-кокаинист, совершил кражу, чтобы раздобыть деньги на наркотики, и бежал от расплаты в Америку. В том же году Анита аннулировала их брак.
В 1923 году вместе с Норой Грегор она снимается в фильме «Огоньки в глубине».
Последние годы
После бегства Дросте новым партнёром Бербер стал американец-гомосексуалист Генри Шатен-Хоффман. 10 сентября 1924 года они сочетались браком. В паре с Шатен-Хоффманом Анита произвела фурор, выступая с танцевальными номерами Ракета, Огни рампы, Белая мышка и Звуки и дым. Они посетили с сенсационными гастролями Кёльн, Дюссельдорф, Лейпциг и Вроцлав (в те годы — Бреслау), а в Гамбурге представили зрителям обновлённую программу под названием Танцы эротики и восторга.
В 1928 году супруги гастролировали на Ближнем Востоке, и это турне стало для Бербер последним. В июле, выступая в Дамаске, танцовщица прямо на сцене почувствовала сильное недомогание. Её перевезли в Берлин, и 10 ноября того же года она скончалась в больнице от туберкулёза, отягощённого последствиями пристрастия к кокаину. Аните Бербер было тогда всего двадцать девять лет.
Интересные факты
- В 1987 году режиссёр Роза фон Праунхейм, один из активистов движения за права гомосексуалистов в Германии, снял картину под названием «Анита» — о том, как пожилая дама сошла с ума, вообразив себя Бербер.
- В 1925 году художник-авангардист Отто Дикс запечатлел Бербер на картине «Портрет дамы в красном». В настоящее время картина находится в галерее города Штутгарта.
- Компания Rosenthal выпустила три фарфоровые статуэтки, изображающие Аниту в танце. [www.viennaantiques.com/details.asp?TIPO=PORCELAIN&offset=30&CATEGORIA=ROSENTHAL&sold=&id=4302#], [www.societyofcontrol.com/reform/tanz_berber/pages/berber_17.htm]
Фильмография
| Год | На русском | На языке оригинала | Роль |
| 1925 | Вальс Штрауса | Ein Walzer von Strauß | Танцовщица |
| 1923 | Огоньки в глубине | Irrlichter der Tiefe | ? |
| Три Марии и господин Марана | Die Drei Marien und der Herr von Marana | ? | |
| Вена, город песен | Wien, du Stadt der Lieder | ? | |
| 1922 | Лукреция Борджиа | Lucrezia Borgia | Джулия Орсини |
| В борьбе с невидимым врагом | Im Kampf mit dem unsichtbaren Feind | Бесси | |
| Доктор Мабузе — игрок | Dr. Mabuse, der Spieler | Танцовщица | |
| Они из цирка | Die vom Zirkus | Циркачка | |
| Личина | Schminke | ? | |
| 1921 | Золотая лихорадка | Die Goldene Pest | Наташа |
| Ночь Мэри Мертон | Die Nacht der Mary Murton | ? | |
| Граф Калиостро | Der Graf von Cagliostro | ? | |
| Люцифер | Lucifer | ? | |
| Растраченная жизнь | Verfehltes Leben | ? | |
| 1920 | Шулер | Der Falschspieler | ? |
| Череп дочери фараона | Der Schädel der Pharaonentochter | ? | |
| Ночные виды | Nachtgestalten | Танцовщица | |
| 1919 | Зловещие истории | Unheimliche Geschichten | Проститутка / Женщина / Подружка / Жена пьяницы / Сестра президента клуба |
| Не такие, как все | Anders als die Andern | Эльза | |
| Пер Гюнт | Peer Gynt | ? | |
| Вокруг света за 80 дней | Die Reise um die Erde in 80 Tagen | Aouda | |
| Проституция. Жёлтый дом | Die Prostitution. Das gelbe Haus | Лола | |
| 1918 | История Диды Ибсен | Dida Ibsens Geschichte | Дида Ибсен |
| Дом трёх девушек | Das Dreimäderlhaus | Гризи |
Напишите отзыв о статье "Бербер, Анита"
Ссылки
- [www.anita-berber.de/index.html Anita-berber.de] (нем.)
- [www.anitaberber.de.vu/ Anitaberber.de.vu] (англ.)
- [www.glbtq.com/arts/berber_a.html Биография на Glbtq.com] (англ.)
- [www.societyofcontrol.com/reform/tanz_berber/index.htm Фотографии и изображения актрисы]
Отрывок, характеризующий Бербер, Анита
После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n'en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.
– Вы никому не делаете милости, – сказала Жюли Друбецкая, собирая и прижимая кучку нащипанной корпии тонкими пальцами, покрытыми кольцами.
Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
