Бергер, Йорг

Йорг Бергер
Общая информация
Родился	13 октября 1944(1944-10-13) Готенхафен, рейхсгау Данциг-Западная Пруссия, Третий рейх
Умер	23 июня 2010(2010-06-23) (65 лет) Дуйсбург, Германия
Гражданство	ГДР ФРГ/Германия
Рост	180 см
Вес	76 кг
Позиция	нападающий
Карьера
Клубная карьера*
1964—1970	Локомотив (Лейпциг)	? (?)
Тренерская карьера
1970—1972	Локомотив (Лейпциг)
1972—1974	Карл Цейсc
1974—1976	Галлешер
1976—1978	ГДР (до 19)
1978—1979	ГДР (до 21)
1979—1980	Дармштадт 98
1980—1981	Ульм 1846
1981—1982	Фортуна (Дюссельдорф)
1983—1986	Гессен Кассель
1986—1986	Ганновер 96
1986—1988	Фрайбург
1988—1991	Айнтрахт (Франкфурт-на-Майне)
1991—1993	Кёльн
1993—1996	Шальке 04
1997—1997	Базель
1997—1998	Карлсруэ
1998—1999	Айнтрахт (Франкфурт-на-Майне)
2000	Бурсаспор
2001—2004	Алемания
2004—2005	Ганза
2009	Арминия (Билефельд)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Йорг Бе́ргер (нем. Jörg Berger; 13 октября 1944, Готенхафен, рейхсгау Данциг-Западная Пруссия, Третий рейх — 23 июня 2010, Дуйсбург, Германия) — немецкий футболист и тренер.

Свою футбольную карьеру провёл в команде «Локомотив» из Лейпцига. Из-за травм был вынужден рано завершить карьеру игрока и перешёл на тренерскую работу. В 1979 году, будучи тренером юношеской сборной ГДР, бежал на Запад. В том же году стал наставником клуба «Дармштадт 98», пережил попытку отравления, причастность к которому восточногерманской разведки Штази была доказана после объединения Германии.

Тренерской специализацией Бергера стало спасение команд, находящихся на грани вылета в низшую лигу, за что он получил прозвище «Пожарный». Однако ему редко удавалось полноценно работать с одной командой. Наибольших достижений он добился, тренируя «Айнтрахт» из Франкфурта-на-Майне в 1990 году и «Шальке-04» в 1996 году, которые он приводил к бронзовым медалям Бундеслиги. Последним его крупным успехом стал выход клуба второго дивизиона «Алемания» в финал Кубка Германии в 2004 году, что позволило команде выступить а Кубке УЕФА.

Выступал в качестве телекомментатора, в 2009 году выпустил автобиографию, которая оказалась на 8-м месте в списке бестселлеров по версии журнала «Шпигель». В 2009 году в качестве наставника привёл команду немецких писателей к победе на европейском первенстве.

Ссылки

• [www.fussballdaten.de/spieler/bergerjoerg/ Й.Бергер на сайте Fussballdaten.de] (нем.)
• [rus.worldfootball.net/spieler_profil/joerg-berger/#redirect Й.Бергер на сайте Worldfootball.net] (англ.)
• [www.arminia-bielefeld.de/index.php?id=122&no_cache=1&viewid=11101 Zum Tod von Jörg Berger] (нем.)

Отрывок, характеризующий Бергер, Йорг

Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.


Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.