Бергман, Карл (дирижёр)

Карл Бергман Carl Bergmann
Основная информация
Дата рождения	12 апреля 1821(1821-04-12)
Место рождения	Эберсбах, Саксония
Дата смерти	10 августа 1876(1876-08-10) (55 лет)
Место смерти	Нью-Йорк, США
Страна	Германский союз Германский союз, США США
Профессии	дирижёр, виолончелист
Инструменты	виолончель
Жанры	классическая музыка
Коллективы	Нью-Йоркский филармонический оркестр

Карл Бе́ргман (нем. Carl Bergmann; 12 апреля 1821, Эберсбах — 10 августа 1876, Нью-Йорк) — немецко-американский дирижёр и виолончелист.

Биография

В 1827 году он начал обучение у Адольфа Циммермана в Циттау, а затем учился у органиста-композитора Адольфа Хессе в Бреслау. С 1842 году он дирижировал и играл на виолончели в Бреслау. В 1848 г. Бергман покинул Германию (по некоторым сведениям, из-за своего участия в революционных событиях) и отправился в США в качестве концертмейстера виолончелей Оркестра Германия (англ. Germania Musical Society), полностью сформированного из немецких музыкантов; позднее в том же году он занял место дирижёра. Вместе с оркестром Бергман обосновался в Бостоне, откуда коллектив постоянно отлучался на гастроли по всей стране, ведя при этом оживлённую концертную деятельность и в самом городе: так, 2 апреля 1853 года оркестр под управлением Бергмана впервые в Бостоне исполнил Девятую симфонию Людвига ван Бетховена, вызвав восторженные отзывы местной критики.

В 1854 г. Оркестр Германия прекратил своё существование, и Бергман отправился в Чикаго, но не ужился с местными оркестрантами и перебрался в Нью-Йорк, чтобы возглавить Мужское хоровое общество «Арион» (нем. Männergesangverein Arion), состоявшее из американцев немецкого происхождения. Весной следующего года он получил возможность заменить заболевшего Теодора Эйсфельда на подиуме Нью-Йоркского филармонического оркестра, исполнив увертюру Рихарда Вагнера к опере «Тангейзер». Последующие десять лет Бергман делил руководством оркестром с выздоровевшим Эйсфельдом, а в 1865—1876 возглавлял его единолично. Кроме того, Бергман некоторое время играл на виолончели в составе фортепианного квинтета, пианистом которого был Теодор Томас, вскоре после этого возглавивший собственный оркестр и конкурировавший с Бергманом настолько удачно, что в 1877 г. был приглашён занять его место.

Отрывок, характеризующий Бергман, Карл (дирижёр)

Перед комнатою, в которой слышны были клавикорды, из боковой двери выскочила хорошенькая белокурая француженка.
M lle Bourienne казалась обезумевшею от восторга.
– Ah! quel bonheur pour la princesse, – заговорила она. – Enfin! Il faut que je la previenne. [Ах, какая радость для княжны! Наконец! Надо ее предупредить.]
– Non, non, de grace… Vous etes m lle Bourienne, je vous connais deja par l'amitie que vous рorte ma belle soeur, – говорила княгиня, целуясь с француженкой. – Elle ne nous attend рas? [Нет, нет, пожалуйста… Вы мамзель Бурьен; я уже знакома с вами по той дружбе, какую имеет к вам моя невестка. Она не ожидает нас?]
Они подошли к двери диванной, из которой слышался опять и опять повторяемый пассаж. Князь Андрей остановился и поморщился, как будто ожидая чего то неприятного.
Княгиня вошла. Пассаж оборвался на середине; послышался крик, тяжелые ступни княжны Марьи и звуки поцелуев. Когда князь Андрей вошел, княжна и княгиня, только раз на короткое время видевшиеся во время свадьбы князя Андрея, обхватившись руками, крепко прижимались губами к тем местам, на которые попали в первую минуту. M lle Bourienne стояла около них, прижав руки к сердцу и набожно улыбаясь, очевидно столько же готовая заплакать, сколько и засмеяться.
Князь Андрей пожал плечами и поморщился, как морщатся любители музыки, услышав фальшивую ноту. Обе женщины отпустили друг друга; потом опять, как будто боясь опоздать, схватили друг друга за руки, стали целовать и отрывать руки и потом опять стали целовать друг друга в лицо, и совершенно неожиданно для князя Андрея обе заплакали и опять стали целоваться. M lle Bourienne тоже заплакала. Князю Андрею было, очевидно, неловко; но для двух женщин казалось так естественно, что они плакали; казалось, они и не предполагали, чтобы могло иначе совершиться это свидание.
– Ah! chere!…Ah! Marieie!… – вдруг заговорили обе женщины и засмеялись. – J'ai reve сette nuit … – Vous ne nous attendez donc pas?… Ah! Marieie,vous avez maigri… – Et vous avez repris… [Ах, милая!… Ах, Мари!… – А я видела во сне. – Так вы нас не ожидали?… Ах, Мари, вы так похудели. – А вы так пополнели…]
– J'ai tout de suite reconnu madame la princesse, [Я тотчас узнала княгиню,] – вставила m lle Бурьен.
– Et moi qui ne me doutais pas!… – восклицала княжна Марья. – Ah! Andre, je ne vous voyais pas. [А я не подозревала!… Ах, Andre, я и не видела тебя.]
Князь Андрей поцеловался с сестрою рука в руку и сказал ей, что она такая же pleurienicheuse, [плакса,] как всегда была. Княжна Марья повернулась к брату, и сквозь слезы любовный, теплый и кроткий взгляд ее прекрасных в ту минуту, больших лучистых глаз остановился на лице князя Андрея.
Княгиня говорила без умолку. Короткая верхняя губка с усиками то и дело на мгновение слетала вниз, притрогивалась, где нужно было, к румяной нижней губке, и вновь открывалась блестевшая зубами и глазами улыбка. Княгиня рассказывала случай, который был с ними на Спасской горе, грозивший ей опасностию в ее положении, и сейчас же после этого сообщила, что она все платья свои оставила в Петербурге и здесь будет ходить Бог знает в чем, и что Андрей совсем переменился, и что Китти Одынцова вышла замуж за старика, и что есть жених для княжны Марьи pour tout de bon, [вполне серьезный,] но что об этом поговорим после. Княжна Марья все еще молча смотрела на брата, и в прекрасных глазах ее была и любовь и грусть. Видно было, что в ней установился теперь свой ход мысли, независимый от речей невестки. Она в середине ее рассказа о последнем празднике в Петербурге обратилась к брату: