Берг (графство)
| Графство Берг | |||||||
| нем. (Grafschaft) Herzogtum Berg | |||||||
| Княжество | |||||||
| |||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| |||||||
 Герцогство Берг в 1560 году | |||||||
| Столица | Дюссельдорф | ||||||
| Язык(и) | немецкий | ||||||
| Форма правления | монархия | ||||||
| История | |||||||
| - 1101 | Отделение от Лотарингии | ||||||
| - 1160 | Объединение с графством Марк | ||||||
| - 1368 | Объединение с герцогством Клеве | ||||||
| - 12 ноября 1614 | Соглашение в Ксантене | ||||||
Графство, затем Герцогство Берг (нем. (Grafschaft) Herzogtum Berg, нидерл. (Graafschap) Hertogdom Berg) — государство, входившее в состав Священной Римской империи и находившееся в Рейнской области. Резиденцией герцога был замок Шваненбург в городе Клеве, а также замок Монтерберг неподалеку от Калькара.
Средневековье
Графы Берга сформировались в 1101 году, являясь младшей линией династии Эццоненов, которые вели родословную со времён Лотарингского королевства. В этом веке они стали самыми могущественными властителями в нижнерейнском регионе. В 1160 году территория графства была разделена на 2 части, одна из которых впоследствии стала графством Марк, но она возвратилась его правителям в 16 веке.
В 1280 году граф перенёс столицу из Замка Бург в Дюссельдорф.
Графство Юлих объединилось с Бергом в 1348 году, и в 1356 году император даровал графу Берга титул герцога Юлих-Берг.
В 1509 году герцог Клеве Иоганн III женился на Марии Юлих-Бергской, дочери и наследнице герцога Юлих-Бергского Вильгельма. В 1511 году, после смерти Вильгельма, его дочь получила власть над Юлихом, Бергом и Равенсбургом. Таким образом в 1521 году, под властью Иоганна оказалась территория нынешней федеральной земли Северный Рейн-Вестфалия, за исключением архиепископства Кёльна и епископства Мюнстера.
XVI—XVII века
Новая правящая династия просуществовала до 1609 года, когда умер её последний представитель. Последующее противостояние завершилось ксантенским договором 1614 года. По нему пфальцграф Нойбурга, исповедовавший католицизм, получал права на Юлих и Берг. Клеве и Марк доставались бранденбургскому курфюрсту и прусскому герцогу Иоганну III, являвшемся протестантом.
После того, как династия Нойбурга прекратила своё существование, Берг сначала был под властью рейнских пфальцграфов, а с их пресечением в 1777 году — под покровительством Баварии.
Французская оккупация 1794—1801 годов и аннексия в 1801 году Юлиха в ходе французских революционных войн отделила Юлих и Берг от баварских владений, и они попали под управление младшей династии Виттельсбахов.
В 1806 году реорганизация германских земель привела к прекращению существования Священной Римской империи. После этого произошло преобразование Бергского графства в Великое герцогство Берг, во главе которого встал Иоахим Мюрат.
Спустя год Мюрату достался титул неаполитанского короля, а власть в герцогстве получил Наполеон Луи Бонапарт.
После Венского конгресса
В 1815 году по решению Венского конгресса, Берг вошёл в состав прусской провинции Юлих-Клеве-Берг, которая в 1822 году была объединена с провинцией Рейн.
См. также
Напишите отзыв о статье "Берг (графство)"
Литература
- Берг, герцогство в Пруссии // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Берг (графство)
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.
5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
