Барда (город)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Бердаа»)
Перейти к: навигация, поиск
У этого термина существуют и другие значения, см. Барда.
Город
Барда
Bərdə
Страна
Азербайджан
Район
Бардинский район
Координаты
Официальный язык
Население
38,5 тыс. человек (2012)
Национальный состав
азербайджанцы
Названия жителей
барди́нец, барди́нцы[1]
Часовой пояс
Телефонный код
020 20
Почтовый индекс
AZ 0900
Автомобильный код
09

Барда́ (азерб. Bərdə) — город, центр Бардинского района Азербайджана.

Население города в 1969 году составляло 19,3 тысячи человек, в 2006 году — 37,9 тысяч[2].





География

Барда расположена на Карабахской равнине в 260 км от Баку, на реке Тертер. На проходящей через город железнодорожной ветке Евлах — Агдам имеется станция Барда.

В нескольких километрах от города находится линия соприкосновения войск Азербайджана и непризнанной Нагорно-Карабахской Республики.

История

В нескольких километрах от современной Барды находятся остатки древнего города Барда, столицы Кавказской Албании и резиденции албанского католикоса, которая была построена в V веке албанским царем Ваче II по повелению сасанидского царя Пероза (457—484)[3][4] и вначале называлась Перозапат (перс. Perozapat), а позднее — Партав (арм. Պարտավ[5]; груз. ბარდავი[6]) и Барда (араб. بردعة‎ и араб. بردع‎). Российский этнограф-кавказовед А. В. Гадло ссылаясь на «Книгу завоевания стран» арабского историка IX века Джабира Аль—Баладзори упоминает, что Барда была основана сыном Пероза Кавадом I для того, чтобы оттеснить хазар на север за реку Кура[7]. Российский историк К. В. Тревер не исключает, что город Партав, основание которого арабским историком приписывается Каваду I, и есть Перозапат восстановленный или достроенный в период его правления[8].

Благодаря своему важному географическому положению (город располагался на пересечении караванных путей Востока), Барда являлась крупным торгово-ремесленным городом: имела оборонительные стены, защитный ров, каменные мостовые, крытые рынки[10]. Персидскими марзпанами, находившимися в Барде, чеканились серебряные монеты сасанидского образца, с указанием монетного двора[8].

На протяжении столетий осуществлялись многочисленные попытки завоевания города. В первой половине VII века Барда была осаждена войсками византийского императора Ираклия I, в результате военных событий, происходивших между Персией и Византией[8].

В борьбе против захватчиков особенно прославился правитель Кавказской Албании, князь «всея Албании» Джеваншир, правивший в VII веке; он сражался против Сасанидов, Византии, хазар и арабов, заключая против завоевателей тактические союзы то с одним, то с другим из своих противников. Тем не менее, в 667 году, под угрозой нашествий арабов с юга и хазар с севера, Джеваншир признал себя вассалом Халифата, что стало поворотным пунктом в истории страны и способствовало её исламизации. В начале VIII века Албания была полностью завоёвана Халифатом, и в 705 власть Михранидов была упразднена.

В составе Арабского Халифата

В период нахождения Албании в составе Халифата, Барда становится столицей Арминийи (до этого столицей был город Двин[11]), провинции Арабского Халифата, включавшей также Армению и Картли[12]. По одной версии это произошло в 752 году[13], по другой Барда становится резиденцией арабских наместников намного раньше — в период правления наместника Абд ал-Азиз ибн Хатима, правившего с 706 года по 717 год[14]. Это стало результатом походов арабского полководца Масламы в Закавказье[15]. Барда стала центром арабской администрации, её авангардом[16]. В период правления Омеядов и Аббасидов Барда являлась резиденцией большинства наместников арабской провинции. Барда была завоёвана во времена правления халифа Османа. В городе находился дворец наместника и пятничная мечеть с сокровищницей[17]. Истахри так описывал Барду:

Что касается до Берда'а, то это город большой, более фарсаха в длину и в ширину, здоровый, цветущий и весьма обильный посевами и плодами. В Ираке и Хорасане после Рея и Испагани нет города более значительного, более цветущего и более красивого по местоположению и угодьям, чем Берда'а... Смоквы в Берда'а привозятся из Ласуба, и считаются они лучшим сортом из этого рода плодов. Из Берда'а вывозится много шёлку. Червей шелковичных вскармливают на тутовых деревьях, не принадлежащих никому. Много его (шёлку) отправляется оттуда в Персию и Хузистан...Около ворот Берда'а, называемых «Воротами курдов», рынок по имени «ал-Кюркий», величиною фарсах в квадрате. На него собирается народ каждое воскресенье, и стекаются сюда люди из всевозможных стран, даже из Ирака.[18]
В период правления халифа аль-Мансура, по его указанию, правитель Арминийи Йазид ас-Сулами женился в Барде на Хатун — дочери хазарского кагана Багатура[6]. Подробности этого брака описаны Ибн А’сама аль-Куфи. В приданое невесте каган назначил 100 тысяч дирхемов. Принцесса и двое её детей скончались через 2 года, что послужило причиной для очередного вторжения хазар в Закавказье[19].

Барда являлась исходным пунктом всех проводимых арабами торговых путей через Закавказье. Их было несколько: путь на восток в Ширван, где господствовала династия Ширваншахов, проходил через Шамаху, а оттуда в Дербент, являвшейся главной гаванью этих областей. Следующий путь лежал на юго-восток в город Байлакан, далее он пролегал через Муганскую степь в Ардебиль. Путь на северо-запад в Тифлис проходил через Гянджу. Был также путь на юго-запад, в армянскую столицу Двин[20].

В X столетии арабский автор Ибн-Хаукаль сообщает, что население Барды говорит по-аррански, то есть на кавказско-албанском языке[21] нахско-дагестанской ветви индоевропейских языков:

для многих групп населения в окраинах Армении и прилежащих стран существуют другие языки <чем персидский и арабский>, как армянский — для жителей Дабиля и области его, а жители Берда’а говорят по-аррански[22]

Захват города русами

Основная статья: Набег русов на Бердаа

В 943/944 гг. город был на короткое время захвачен пришедшими с севера русами. Богатства Барды и стали, видимо, причиной его разграбления. До нас дошёл подробный рассказ Ибн аль-Асира — историка XIII века об этих событиях. Русы были, по-видимому, знакомы с берегами Каспийского моря и направились на главный город мусульманского Кавказа. Сначала русы на ладьях миновали Каспийское побережье, затем въехав в устье реки Куры поднялись по течению. В тот период Азербайджаном и частью Аррана правила одна из ветвей династии Саларидов. Во главе её с 941 гг. стоял Марзубан Саларид, под властью которого оказались Азербайджан, часть Аррана и территории до Дербента[23]. Правивший в Барде наместник Марзубана Саларида выступил против русов с 5000 тысячами человек. Ибн ал-Асира писал:

И не прошло больше часа, как мусульмане были обращены русами в бегство, и были перебиты дейлемцы все до последнего. Русы последовали за бежавшими до города; и убежали все, у кого было верховое животное, и покинули город.[24]

Войска Марзубана подойдя к Барде начали осаду города. Русы заперев ворота, отбивались несколько месяцев. Но все же действия Марзубана оказались безуспешными. Летом 945 гг. среди русов разгорелась эпидемия, вызванная неумеренным потреблением плодов. Барда была оставлена ими между летом и осенью 945 гг. Двинувшись к Куре и сев в свои ладьи, находившиеся там под охраной, они спустились по Куре, увозя с собой добычу[25].

Монголы и ильханы

Барда серьёзно пострадала во время монгольского нашествия и была восстановлена при Ильханах Ирана. Во время похода Тамерлана город вновь был разрушен.

Экономика

Барда, наряду с несколькими другими районами Азербайджана, входит в состав Аранского Экономического района[26]. Промышленные предприятия: хлопкоочистительный завод, маслосырозавод, завод железобетонных изделий, швейная фабрика. К основным занятиям населения относятся сельское хозяйство, хлопко-, шелко- и птицеводство, производство молочных продуктов.

Достопримечательности

Несмотря на нередкие землетрясения, в Барде сохранился ряд средневековых архитектурных сооружений:

Уроженцем города была Бахшалиева, Говхар Бахшали кызы — азербайджанский учёный-востоковед, арабист.

Напишите отзыв о статье "Барда (город)"

Примечания

  1. ↑ Городецкая И. Л., Левашов Е. А.  [books.google.com/books?id=Do8dAQAAMAAJ&dq=%D0%91%D0%B0%D1%80%D0%B4%D0%B0 Барда] // Русские названия жителей: Словарь-справочник. — М.: АСТ, 2003. — С. 41. — 363 с. — 5000 экз. — ISBN 5-17-016914-0.
  2. ↑ [www.citypopulation.de/Azerbaijan.html#Land Население]
  3. ↑ [www.vostlit.info/Texts/rus13/Sirvan_Derbend/pred.phtml?id=1892 В. Минорский. История Ширвана и Дербенда X—XI веков. М. Издательство восточной литературы. 1963]
  4. ↑ По повелению Пероза, царя персидского, Вачэ построил великий город Перозапат, именуемый ныне Партавом. [www.vostlit.info/Texts/rus5/Kalank/text11.phtml?id=618 Мовсес Каланкатуаци. История страны Алуанк. Книга 1 Гл. XV]
  5. ↑ Партав — статья из Большой советской энциклопедии (3-е издание).
  6. ↑ 1 2 [www.iranicaonline.org/articles/bardaa-or-bardaa-arm Encyclopaedia Iranica. Barda’a]
  7. ↑ А. В. Гадло. Этническая история Северного Кавказа IV—X вв. — И: Pubmix.com — стр. 103 — ISBN 9785458285179
  8. ↑ 1 2 3 Тревер К.В. Очерки по истории и культуре Кавказской Албании. — М.-Л.: Издательство Академии Наук СССР, 1959.
  9. ↑ Усейнов М. А. История архитектуры Азербайджана. — М.: Государственное издательство литературы по строительству, архитектуре и строительным материалам, 1963. — С. 39. — 395 с.
  10. ↑ [www.runivers.ru/bookreader/book10461/#page/67/mode/1up Советская историческая энциклопедия. Барда. — М:Советская энциклопедия, 1962 — Том 2, стр. 129]
  11. ↑ Шагинян А.К. Армения и страны южного Кавказа в условиях византийско-иранской и арабской власти. — С-Петербург, 2011.
    Дабил (Двин) — центр Арминийи I и провинции Арминийа (до 752 г.);
  12. ↑ Шагинян А.К. Армения и страны южного Кавказа в условиях византийско-иранской и арабской власти. — С-Петербург, 2011.
    Арабы окончательно покорили Армению, Картли и Албанию только на рубеже VII и VIII века и объединили их в рамках единой административной единицы под названием Арминийа.
  13. ↑ Шагинян А.К. Армения и страны южного Кавказа в условиях византийско-иранской и арабской власти. — С-Петербург, 2011.
    Арминийа (площадью 271032 кв.км) со столицей в. Двине, а с 752 г. — ещё и в Барде, состояла из трех частей.
  14. ↑ Шагинян А.К. Армения и страны южного Кавказа в условиях византийско-иранской и арабской власти. — С-Петербург, 2011.
    Правители провинции Арминия. 5. Абд ал-Азиз ибн Хатим ибн ан-Нуман (ал Бахили) — (706—717)
  15. ↑ Большаков О.Г. История Халифата. — М.: Восточная Литература, 2010. — Т. IV. — С. 93.
    Результатом похода Масламы стало укрепление власти к северу от Куры, позволившее наместнику Арминийи Абдал’азизу б. Хатиму перенести свою резиденцию в Партав (Барда’а)
  16. ↑ [www.vostlit.info/Texts/rus13/Sirvan_Derbend/pred.phtml?id=1892 В. Минорский. История Ширвана и Дербенда X—XI веков. М. Издательство восточной литературы. 1963]
    Хотя местные князья сохранили свои земли, Барда’а, столица Аррана, стала авангардом и центром арабской администрации. Арабские географы восхваляют её местоположение, обширные сады и обилие различных плодов.
  17. ↑ Бартольд В.В. Сочинения. — М.: Наука, 1965. — Т. III. — С. 372.
    Берда’а, завоёванная в правление халифа Османа, вскоре после этого разрушенная и восстановленная при Абд ал-Мелике в эпоху Омейядов и Аббасидов была резиденцией большинства арабских наместников Армении. Хасан б. Кахтаба, наместник халифа Мансура, приказал разбить там сад, носивший имя этого правителя ещё в III/IX в., так же как и некоторые имения в окрестностях (Балазури,210). По словам Истахри (182 и сл.), длина и ширина города составляли 1 фарсах (6-7км); кроме Рея и Исфахана между Ираком и Хорасаном не было более крупного города. Пятничная мечеть с сокровищницей и дворец наместника находились собственно в городе, базары — в предместье; особенно посещался воскресный базар у «Курдских ворот» (Баб ал-акрад).
  18. ↑ [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Kavkaz/Karaulov/text1.htm КАРАУЛОВ Н. А. Сведения арабских писателей X и XI веков по Р. Хр. о Кавказе, Армении и Адербейджане.]
  19. ↑ Артамонов М.И. История хазар. — Л.: Государственного Эрмитажа, 1962.
  20. ↑ Бартольд В.В. Работы по исторической географии и истории Ирана. — М.: Восточная литература, 2003.
  21. ↑ [www.iranicaonline.org/articles/arran-a-region Arrān] — статья из Encyclopædia Iranica. C. E. Bosworth:
    Early Arrān seems to have displayed the famed linguistic complexity of the Caucasus as a whole. Strabo 9.4, cites Theophanes of Mytilene that Albania had at least 26 different languages or dialects, and the distinctive Albanian speech persisted into early Islamic times, since Armenian and Islamic sources alike stigmatize the tongue as cacophonous and barbarous, with Eṣṭaḵrī, p. 192, Ebn Ḥawqal, p. 349, tr. Kramers-Wiet, p. 342, and Moqaddasī, p. 378, recording that al-Rānīya was still spoken in the capital Bardaʿa or Barḏaʿa in their time (4th/10th century)
  22. ↑ [www.a-u-l.narod.ru/Sv._arabskih_pisateley_o_Kavkaze_ibn-Haukal.html Караулов Н.А. Сведения арабских писателей X и XI веков по Р. Хр. о Кавказе, Армении и Адербейджане.]
  23. ↑ Босворт К.Э. Мусульманские династии. — М.: Наука, 1971. — С. 127-128.
  24. ↑ Бартольд В.В. 1 // Сочинения. — М.: Наука, 1963. — Т. II. — С. 844.
  25. ↑ История Азербайджана. Краткий очерк (С древнейших времен до XIX века). — Баку, 1941. — С. 76-77.
  26. ↑ [www.economy.gov.az/index.php/az/regions/regions/aran-economics-regions Официальный сайт Министерства Экономического развития Азербайджана]

Литература

  • Архитектура Азербайджана. Эпоха Низами, Москва — Баку, 1947.
  • Бартольд В.В, Сочинения., т. III., М., 1965.
  • Ташчьян Л. П., Средневековая Барда в период расцвета, «Известия АН Азербайджанской ССР», 1946, № 9.
  • Шагинян А. К., Армения и страны южного Кавказа в условиях византийско-иранской и арабской власти, С-Петербург, 2011.
  • Якубовский А. Ю. Ибн-Мискавейх о походе русов в Бердаа в 943—944 гг. — «Византийский временник». Ленинград, 1926, т. XXIV.
</table></td></tr></table>

Отрывок, характеризующий Барда (город)

– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.


Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Барда_(город)&oldid=81330465»

Навигация