Берега в тумане
| Берега в тумане | |
| Мъгливи брегове | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Оператор |
Пламен Вагенштайн |
| Композитор | |
| Кинокомпания |
Мосфильм |
| Длительность |
145 мин (СССР) |
| Страна | |
| Язык | |
| Год |
1985 (съёмки) |
| IMDb | |
«Берега в тумане» (болг. Мъгливи брегове) — фильм режиссёра Юлия Карасика, снятый в жанре исторической драмы в 1985 году. Совместное производство Мосфильм (СССР) и студия «Бояна» (Болгария).
Содержание
Сюжет
Осень 1921 года. Тридцать тысяч русских солдат и офицеров разбитой в Крыму армии Врангеля нашли прибежище в Болгарии. Барон Врангель (Олялин) принимает рапорт генерала Кутепова (Щербаков) об успешном завершении передислокации частей. Проходят тайные совещания не смирившихся с поражением лидеров Белого движения: барона Врангеля, генерала Шатилова, полковника контрразведки Самохвалова, с представителями Антанты, среди которых английские и французские офицеры, а также британский разведчик и авантюрист Сидней Рейли (Юрский). На этих встречах обсуждаются вопросы дальнейшего сопротивления победившему в России большевизму. На фоне таких политических реалий картина рассказывает о судьбе белогвардейского полковника Сергея Егорьева (Кузнецов) бежавшего через Турцию в Болгарию с сыном и дочерью. Его жена и младшая дочь, отставшие в Севастополе, нашли пристанище в семье Дмитрия Шелопугина (Филатов). По стечению обстоятельств большевик Шелопугин направлен в Болгарию для агитационной работы среди русских солдат.
В ролях
- Анатолий Кузнецов — полковник Сергей Егорьев;
- Леонид Филатов — Дмитрий Шелопугин;
- Ирина Купченко — Тамара Скаржинская;
- Любовь Виролайнен — Анна Егорьева;
- Николай Олялин — Пётр Врангель;
- Пётр Щербаков — генерал Кутепов;
- Алексей Жарков — полковник Самохвалов;
- Стефан Данаилов — капитан Стойчев;
- Сергей Юрский — Сидней Рейли;
- Борис Луканов — Антон Христов;
- Таня Димитрова — Райна;
- Лучезар Стоянов — Петрев;
- Борис Щербаков — Константин Галицкий;
- Лев Поляков — Акулиничев;
- Любомир Младенов — царь Борис III;
- Пётр Гюров — полковник Вылков;
- Валерий Бабятинский — Авдеев
- Михаил Погоржельский — Викентий Илларионович;
- Борис Токарев — Воронов;
- Любомир Димитров — Калфов;
- Дмитрий Матвеев — поручик Назаров;
- Галина Макарова — Авдотья Ефимовна;
- Никола Тодев — Ставрев;
- Алексей Волков — Николай Егорьев
- Валентина Ананьина — Акулиничева;
- Досьо Досев — Костакис
- Валерий Хлевинский — Трифон
- Карен Джанибекян — Гурген Акопов
- Геннадий Сайфулин — поручик
- Галина Иванова — эпизод
См. также
Напишите отзыв о статье "Берега в тумане"
Ссылки
- «Берега в тумане» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.kino-teatr.ru/kino/movie/euro/508/annot/ фильм «Берега в тумане» на сайте «Кино-Театр.ру»]
| ||||||
|
Это заготовка статьи о советском кинофильме. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Берега в тумане
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
