Берегись автомобиля

Берегись автомобиля
Жанр	кинокомедия
Режиссёр	Эльдар Рязанов
Автор сценария	Эмиль Брагинский Эльдар Рязанов
В главных ролях	Иннокентий Смоктуновский Олег Ефремов Андрей Миронов Анатолий Папанов
Оператор	Анатолий Мукасей Владимир Нахабцев
Композитор	Андрей Петров
Кинокомпания	Киностудия «Мосфильм». Творческое объединение «Луч»
Длительность	90 мин.
Страна	СССР СССР
Язык	русский
Год	1966
IMDb	ID 0060161
Выход фильма «Берегись автомобиля»

К:Фильмы 1966 года

«Береги́сь автомоби́ля» — советский художественный фильм, поставленный на киностудии «Мосфильм» в 1966 году режиссёром Эльдаром Рязановым.

История создания

Лирическая комедия «Берегись автомобиля» стала первой совместной работой Эльдара Рязанова и кинодраматурга Эмиля Брагинского. Как вспоминал впоследствии режиссёр, в основу сюжета легла «бродячая легенда» тех лет — о человеке, который угонял машины у людей, живущих на нетрудовые доходы (взяточников, спекулянтов, расхитителей социалистической собственности и т. п.), продавал их, а деньги переводил в детские дома. Историю эту Рязанов и Брагинский слышали в разных городах — в Москве, Ленинграде, Одессе; желая услышать её из первых уст, обращались в различные правоохранительные учреждения, но оказалось, что история целиком вымышлена: «Просто народ выдумал легенду о современном благородном разбойнике — Робине Гуде, в которой выдал желаемое за действительное». Отсутствие реального прототипа озадачило авторов сценария, но не заставило отказаться от замысла; сочиняя своего героя, они, по свидетельству Э. Рязанова, опирались на традиции мировой литературы и кинематографа: главным образом фантазию авторов питали Дон Кихот, чаплиновский Чарли и князь Мышкин.

Нам хотелось, — писал Эльдар Рязанов, — сделать добрую, грустную комедию о хорошем человеке, который кажется ненормальным, но на самом деле он нормальнее многих других. Ведь он обращает внимание на то, мимо чего мы часто проходим равнодушно. Этот человек — большой, чистосердечный ребёнок. Его глаза широко открыты на мир, его реакции непосредственны, слова простодушны, сдерживающие центры не мешают его искренним порывам. Мы дали ему фамилию Деточкин».

Редакторам Госкино в сценарии понравилось всё, кроме того обстоятельства, что симпатичный его герой ворует машины: было бы намного лучше, если бы он просто сообщал в ОБХСС, что такой-то человек — жулик и живёт на нетрудовые доходы.

Тем не менее фильм под названием «Угнали машину» был уже запущен в подготовительный период, когда председатель Госкино Алексей Романов забраковал сценарий — из опасения, что советские граждане, посмотрев фильм, начнут угонять друг у друга машины; фильм был «законсервирован».

Рязанов и Брагинский переработали сценарий в повесть, которая в 1964 году была опубликована в журнале «Молодая гвардия» и получила хорошую прессу, — за это время режиссёр успел снять фильм «Дайте жалобную книгу». Благожелательные рецензии на повесть произвели впечатление в ЦК, и на съёмки фильма наконец было дано «добро».

Юрий Деточкин и Максим Подберёзовиков

По свидетельству Э. Рязанова, кандидатура Иннокентия Смоктуновского на роль Деточкина возникла ещё в 1962 году: «Но только в таком плане: хорошо бы было…» — в то время Смоктуновский снимался в «Гамлете», и на него трудно было рассчитывать. Тогда на главную роль был утверждён Юрий Никулин, на роль его антагониста, следователя Максима Подберёзовикова — Юрий Яковлев.

Когда же в 1964 году Рязанов смог наконец приступить к съёмкам, Юрий Никулин вновь, как в 1962 году, отправился с цирком в длительное зарубежное турне, при этом фактически отказавшись от предложенной роли: «У меня ощущение, что я это уже сыграл». Рязанов обратился к Смоктуновскому, — вся съёмочная группа хотела, чтобы Деточкина сыграл именно он; но из-за занятости и усталости актёр отказался.

Рязанов пробовал на главную роль многих известных артистов; в их числе был и Леонид Куравлёв: «Он оказался достоверен, правдив, симпатичен, — вспоминал Рязанов, — но в нём не хватало странности, не было эдакого лёгкого сдвига мозгов». Пробовался на роль Деточкина и Олег Ефремов, — он мастерски изображал своего героя, но не был им: «Сквозь мягкость, добросердечие и наивность проглядывал волевой, железный человек». В конце концов Рязанову удалось уговорить Смоктуновского, чья природная странность дала необходимый эффект остранения характера главного героя. Здесь актёр ещё раз сыграл Гамлета, но уже не как Смоктуновский, а как посредственный актёр самодеятельного театра. Рязанов в своём фильме напомнил и о другой знаменитой роли Смоктуновского — князе Мышкине; в одной из сцен невеста Деточкина Люба (Ольга Аросева) бросает в сердцах: «Посмотри на себя! Ты же идиот!» При этом Смоктуновский заставил режиссёра кое в чём отступить от сценария: так, при первой попытке угнать автомобиль Димы Семицветова, когда опаздывающий на поезд человек просил подвезти его, Деточкин, по сценарию, «врал с три короба», чтобы отвязаться от непрошенного пассажира, — в фильме Деточкин говорит всё как есть: что он собирается угнать машину и пассажир рискует попасть в неприятную историю. «Это Смоктуновский, — пишет Рязанов, — восстал против лжи своего героя. Это он восстал, следуя не только логике характера Деточкина, но и, пожалуй, своего собственного».

Иннокентий Смоктуновский в этой роли создал один из самых популярных образов советского кинематографа; 9 ноября 2012 года в Самаре к восьмидесятипятилетию Эльдара Рязанова был открыт памятник Юрию Деточкину.

А в Олеге Ефремове режиссёр нашёл идеального Максима Подберёзовикова: с одной стороны, подошли его «стальной взгляд, решительная походка, уверенность жеста, волевое лицо», с другой — в Ефремове присутствовала самоирония, позволявшая ему играть следователя-актёра «как бы не всерьёз, подчёркивая легкую снисходительность по отношению к своему персонажу».

Съёмки

По воспоминаниям Ольги Аросевой, ей действительно пришлось водить по улицам Москвы троллейбус (для чего она прошла курсы водителей троллейбуса), причём пришлось выехать на маршрут, и пассажиры в троллейбусе были настоящими, а не массовкой.

Мосфильмовская «Волга» ГАЗ-21, на которой Деточкин ушёл от погони, снималась также в фильмах «Три тополя на Плющихе» Татьяны Лиозновой, «Бриллиантовая рука» Леонида Гайдая и «Яды, или Всемирная история отравлений» Карена Шахназарова. Сейчас эту «Волгу» можно увидеть в музее киноконцерна «Мосфильм». В сцене погони милиционера за Деточкиным снималось несколько разных тяжёлых мотоциклов.

В кадрах фильма можно увидеть различные районы Москвы. Дима Семицветов работает в комиссионном магазине на улице Сретенка, а живёт в районе Смоленского метромоста. Сцену, где Деточкин, желая начать честную жизнь, выбрасывает в реку свои аксессуары, снимали в районе Большого Устьинского моста. Последняя сцена, где отсидевший Деточкин возвращается к Любе, снята на эстакаде Садового кольца над Ульяновской улицей и эстакаде Остоженки (тогда улицы Метростроевской) над Садовым кольцом. Самодеятельный театр репетирует в ДК завода «Каучук». Юрий Деточкин отправляет телеграмму из ныне не существующего 291 отделения связи г. Москвы.

Донатаса Баниониса, говорящего по-русски с акцентом, в большинстве фильмов дублируют русскоговорящие актёры. В «Берегись автомобиля» он разговаривает своим голосом.

Съёмки «Берегись автомобиля» прошли в течение 1965 года, премьера состоялась в мае 1966-го; в прокате этого года фильм занял 11 место — его посмотрели 29 млн зрителей.

Сюжет

Скромный и застенчивый страховой агент, в прошлом шофёр, а ныне ещё и актёр самодеятельного театра Юрий Деточкин оказывается непримиримым борцом за справедливость. Правда, правоохранительным органам в лице актёра того же театра — следователя Максима Подберёзовикова, в чьём кабинете вместо традиционного портрета Дзержинского висит портрет Станиславского, этот Робин Гуд представляется опасным, хитроумным, изобретательным и неуловимым преступником.

Бывая по долгу службы в домах довольно состоятельных людей и видя, что его клиенты живут явно не по средствам, Деточкин пытается восстановить справедливость, как он её понимает: он ведет досье на взяточников, спекулянтов и расхитителей, угоняет у них автомобили, перепродаёт их, а вырученные деньги (за удержанием накладных расходов) переводит детским домам.

У одного из клиентов, молодого продавца комиссионного магазина Димы Семицветова, торгующего «из-под прилавка» дефицитной электроникой, Деточкину удаётся угнать машину лишь с третьей попытки: в первый раз срабатывает сигнализация, во второй Деточкин попадает в капкан, установленный бдительным хозяином после первой попытки угона. Тогда Деточкин подкупает крановщика, и тот при помощи автокрана поднимает гараж Семицветова. На украденной машине Деточкин едет в Прибалтику и по пути знакомится с симпатичным милиционером, которому помогает завести заглохший мотоцикл. Но в ближайшем населённом пункте милиционер получает ориентировку на угнанную «Волгу» и пускается за Деточкиным в погоню. После каскада автомобильных трюков милицейский мотоцикл снова глохнет, и Деточкин продолжает свой путь.

Пока Юрий Иванович в Прибалтике продаёт «Волгу» Семицветова некоему пастору (разбогатевшему на пожертвованиях прихожан), на его след выходит Максим Подберёзовиков. Следователь случайно обнаруживает, что свои отлучки Деточкин дома объясняет служебными командировками, а на работе — болезнями многочисленных родственников. Подберёзовиков вспоминает все странности в поведении Деточкина, его повышенный интерес к расследованию, и у него исчезают последние сомнения.

На очередной репетиции Подберёзовиков разоблачает Деточкина, но, желая всё-таки понять, что толкнуло его на путь преступления, перед арестом ведёт друга в пивную. Деточкин предъявляет Максиму все имеющиеся документы: квитанции на денежные переводы и прочее. Заведующий пивной, тоже жертва Деточкина, решив, что нагрянула ревизия, подаёт визитёрам «фирменное пиво», то есть «ёрш». Захмелевший Подберёзовиков, узнав, что Деточкин угоняет автомобили из благородных побуждений, решает пойти на должностное преступление и отпустить Деточкина с миром под обещание больше не воровать машины даже у взяточников. Он пытается даже разорвать постановление об аресте, но Юрий Иванович отнимает у него документ.

В ожидании скорого ареста Деточкин рассказывает обо всём Любе; он честно пытается покончить с прошлым, выбрасывает в реку свою картотеку, но тут же ему попадается на глаза «Волга» со знакомым номером. Выловив из воды картотеку, Деточкин устанавливает, что машина принадлежит взяточнику, — и благородный вор не может устоять; но на этот раз он подгоняет машину к отделению милиции, где работает Подберёзовиков. Во время поездки в этой машине по городу Деточкина из своего троллейбуса замечает Люба и бросается за ним в погоню, чтобы предотвратить новое преступление; в пылу погони она на полной скорости сворачивает за Деточкиным в переулок, где нет троллейбусных проводов… Однако в картотеку Деточкина вкралась ошибка: автомобиль принадлежит честному человеку. Подберёзовиков вынужден арестовать друга. Деточкин сам является «с вещами» и готовым постановлением о собственном аресте.

На премьеру самодеятельного «Гамлета» Деточкина под конвоем, но всё же привозят. Спектакль проходит с большим успехом.

В суде Максим и другие знакомые Деточкина выступают в защиту «Робин Гуда», громогласно звучит призыв тестя Семицветова: «Свободу Юрию Деточкину!». Более того, патетично обвинявший Деточкина Семицветов сам замолкает, услышав из уст государственного обвинителя, что против него самого возбуждено уголовное дело. Какой именно срок определяет суд Деточкину, не сообщается. В финале фильма Деточкин подходит к ветровому стеклу троллейбуса Любы и говорит ей: «Я вернулся».

В ролях

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Актёр	Роль
Иннокентий Смоктуновский	Юрий Иванович Деточкин Юрий Иванович Деточкин страховой агент
Олег Ефремов	Максим Петрович Подберёзовиков Максим Петрович Подберёзовиков следователь
Любовь Добржанская	мама Деточкина мама Деточкина
Ольга Аросева	Люба Люба невеста Деточкина
Андрей Миронов	Дима Семицветов Дима Семицветов
Татьяна Гаврилова	Инна Инна жена Семицветова
Анатолий Папанов	Семён Васильевич Сокол-Кружкин Семён Васильевич Сокол-Кружкин тесть Семицветова, подполковник в отставке
Георгий Жжёнов	автоинспектор автоинспектор
Евгений Евстигнеев	Евгений Александрович Евгений Александрович режиссёр народного театра
Сергей Кулагин	Филипп Картузов Филипп Картузов директор пивной
Виктория Радунская	Таня Таня криминалист
Готлиб Ронинсон	Яков Михайлович Яков Михайлович начальник Деточкина
Борис Рунге	человек с чемоданами человек с чемоданами
Яков Ленц	продавец в табачном киоске продавец в табачном киоске
Вячеслав Невинный	сосед-автослесарь сосед-автослесарь
Донатас Банионис	пастор, покупатель «Волги» пастор, покупатель «Волги»
Галина Волчек	покупательница магнитофона покупательница магнитофона
Любовь Соколова	народный судья народный судья
Антонина Максимова	актриса любительского театра актриса любительского театра
Юлиана Бугаева	Симочка Симочка (в титрах не указана)
Инга Будкевич	покупательница транзисторного приёмника покупательница транзисторного приёмника (нет в титрах)
Антонина Дмитриева	эпизод эпизод (нет в титрах)
Сергей Жирнов	актёр Народного театра актёр Народного театра (нет в титрах)
Зоя Исаева	гостья Семицветовых гостья Семицветовых (нет в титрах)
Юрий Киреев	милиционер милиционер (нет в титрах)
Алексей Коренев	покупатель в комиссионке покупатель в комиссионке (нет в титрах)
Нина Крачковская	кассир на почте кассир на почте (нет в титрах)
Владимир Липпарт	милиционер, участник самодеятельности милиционер, участник самодеятельности (нет в титрах)
Владимир Нахабцев	эпизод эпизод (нет в титрах)
Николай Парфёнов	прокурор прокурор (нет в титрах)
А. Петров	зритель на суде зритель на суде (нет в титрах)
Сергей Филиппов	зритель на концерте самодеятельности зритель на концерте самодеятельности (нет в титрах)
Георгий Шаповалов	продавец в охотничьем магазине продавец в охотничьем магазине (нет в титрах, озвучивал Вадим Захарченко)
Евгений Шутов	милиционер конвоя милиционер конвоя (нет в титрах)
Эльдар Рязанов	пассажир троллейбуса Любы пассажир троллейбуса Любы (нет в титрах)
Юрий Яковлев	голос за кадром голос за кадром

Съёмочная группа

• Авторы сценария — Эмиль Брагинский, Эльдар Рязанов
• Режиссёр-постановщик — Эльдар Рязанов
• Операторы — Анатолий Мукасей, Владимир Нахабцев
• Художники — Борис Немечек, Лев Семёнов
• Режиссёр — Алексей Коренев
• Композитор — Андрей Петров
• Звукооператор — Валерий Попов
• Дирижёр — Юрий Силантьев
• Художник по костюмам — Шелли Быховская
• Грим — Ольги Струнцовой
• Монтаж — Е. Овсянниковой
• Редактор — Анатолий Степанов
• Консультанты — А. Микулин, А. Шпеер
• Ассистенты:
  режиссёра — А. Идес, Полина Шевкуненко
  оператора — Ю. Епишин, В. Фридкин, А. Виханский
  звукооператора — Валентина Щедрина
• Директор картины — Евгений Голынский

Видео

В 1980-е годы в СССР фильм начал выпускаться на видеокассетах в коллекции «Видеопрограмма Госкино СССР» в SECAM. С 1990 года выпущен кинообъединением «Крупный план» на видеокассетах в системе PAL.

В начале 2000-х годов фильм выпущен на DVD тем же объединением в системе звука Dolby Digital 5.1 и Dolby Mono (1.0) с русскими субтитрами, дополнением Фильмографии и документального фильма «История создания картины». Выпускался в системах PAL и NTSC.

Ссылки

• [cinema.mosfilm.ru/films/film/1960-1969/beregis-avtomobilya/ «Берегись автомобиля»] бесплатный онлайн-просмотр на сайте «mosfilm.ru»
• [megabook.ru/article/%D0%91%D0%B5%D1%80%D0%B5%D0%B3%D0%B8%D1%81%D1%8C%20%D0%B0%D0%B2%D1%82%D0%BE%D0%BC%D0%BE%D0%B1%D0%B8%D0%BB%D1%8F «Берегись автомобиля»] (рус.) [www.megabook.ru Онлайн энциклопедия Кирилла и Мефодия]
• [www.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=2&e_movie_id=485 «Берегись автомобиля»] (рус.) [www.russiancinema.ru/ Энциклопедия отечественного кино]
• [www.kinoros.ru/db/movies/745/index.html «Берегись автомобиля»] (рус.) [www.kinoros.ru/db/index.do Портал «Кино России»]
• [ruskino.ru/mov/642 «Берегись автомобиля»] (рус.) [ruskino.ru/ RUSKINO.RU]
• [www.kino-teatr.ru/kino/movie/sov/509/annot/ «Берегись автомобиля»] (рус.) на сайте [www.kino-teatr.ru/ Кино-Театр. РУ]
• [www.nashfilm.ru/sovietkino/1026.html «Берегись автомобиля»] (рус.) на сайте [www.nashfilm.ru/ Наш Фильм]
• «Берегись автомобиля» (англ.) на сайте Internet Movie Database
• Гайдин Б. Н. [www.world-shake.ru/ru/Encyclopaedia/4519.html «Берегись автомобиля»]. Электронная энциклопедия «Мир Шекспира» (2013-). Проверено 27 мая 2016. [www.webcitation.org/6hoRtPtZQ Архивировано из первоисточника 27 мая 2016].

Кино

Отрывок, характеризующий Берегись автомобиля

Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…


Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.


Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
Стоит только признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а известны только факты, состоящие в убийствах, сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии, в Испании, в России, и что движения с запада на восток и с востока на запад составляют сущность и цель этих событий, и нам не только не нужно будет видеть исключительность и гениальность в характерах Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе эти лица иначе, как такими же людьми, как и все остальные; и не только не нужно будет объяснять случайностию тех мелких событий, которые сделали этих людей тем, чем они были, но будет ясно, что все эти мелкие события были необходимы.
Отрешившись от знания конечной цели, мы ясно поймем, что точно так же, как ни к одному растению нельзя придумать других, более соответственных ему, цвета и семени, чем те, которые оно производит, точно так же невозможно придумать других двух людей, со всем их прошедшим, которое соответствовало бы до такой степени, до таких мельчайших подробностей тому назначению, которое им предлежало исполнить.


Основной, существенный смысл европейских событий начала нынешнего столетия есть воинственное движение масс европейских народов с запада на восток и потом с востока на запад. Первым зачинщиком этого движения было движение с запада на восток. Для того чтобы народы запада могли совершить то воинственное движение до Москвы, которое они совершили, необходимо было: 1) чтобы они сложились в воинственную группу такой величины, которая была бы в состоянии вынести столкновение с воинственной группой востока; 2) чтобы они отрешились от всех установившихся преданий и привычек и 3) чтобы, совершая свое воинственное движение, они имели во главе своей человека, который, и для себя и для них, мог бы оправдывать имеющие совершиться обманы, грабежи и убийства, которые сопутствовали этому движению.
И начиная с французской революции разрушается старая, недостаточно великая группа; уничтожаются старые привычки и предания; вырабатываются, шаг за шагом, группа новых размеров, новые привычки и предания, и приготовляется тот человек, который должен стоять во главе будущего движения и нести на себе всю ответственность имеющего совершиться.
Человек без убеждений, без привычек, без преданий, без имени, даже не француз, самыми, кажется, странными случайностями продвигается между всеми волнующими Францию партиями и, не приставая ни к одной из них, выносится на заметное место.
Невежество сотоварищей, слабость и ничтожество противников, искренность лжи и блестящая и самоуверенная ограниченность этого человека выдвигают его во главу армии. Блестящий состав солдат итальянской армии, нежелание драться противников, ребяческая дерзость и самоуверенность приобретают ему военную славу. Бесчисленное количество так называемых случайностей сопутствует ему везде. Немилость, в которую он впадает у правителей Франции, служит ему в пользу. Попытки его изменить предназначенный ему путь не удаются: его не принимают на службу в Россию, и не удается ему определение в Турцию. Во время войн в Италии он несколько раз находится на краю гибели и всякий раз спасается неожиданным образом. Русские войска, те самые, которые могут разрушить его славу, по разным дипломатическим соображениям, не вступают в Европу до тех пор, пока он там.
По возвращении из Италии он находит правительство в Париже в том процессе разложения, в котором люди, попадающие в это правительство, неизбежно стираются и уничтожаются. И сам собой для него является выход из этого опасного положения, состоящий в бессмысленной, беспричинной экспедиции в Африку. Опять те же так называемые случайности сопутствуют ему. Неприступная Мальта сдается без выстрела; самые неосторожные распоряжения увенчиваются успехом. Неприятельский флот, который не пропустит после ни одной лодки, пропускает целую армию. В Африке над безоружными почти жителями совершается целый ряд злодеяний. И люди, совершающие злодеяния эти, и в особенности их руководитель, уверяют себя, что это прекрасно, что это слава, что это похоже на Кесаря и Александра Македонского и что это хорошо.
Тот идеал славы и величия, состоящий в том, чтобы не только ничего не считать для себя дурным, но гордиться всяким своим преступлением, приписывая ему непонятное сверхъестественное значение, – этот идеал, долженствующий руководить этим человеком и связанными с ним людьми, на просторе вырабатывается в Африке. Все, что он ни делает, удается ему. Чума не пристает к нему. Жестокость убийства пленных не ставится ему в вину. Ребячески неосторожный, беспричинный и неблагородный отъезд его из Африки, от товарищей в беде, ставится ему в заслугу, и опять неприятельский флот два раза упускает его. В то время как он, уже совершенно одурманенный совершенными им счастливыми преступлениями, готовый для своей роли, без всякой цели приезжает в Париж, то разложение республиканского правительства, которое могло погубить его год тому назад, теперь дошло до крайней степени, и присутствие его, свежего от партий человека, теперь только может возвысить его.
Он не имеет никакого плана; он всего боится; но партии ухватываются за него и требуют его участия.
Он один, с своим выработанным в Италии и Египте идеалом славы и величия, с своим безумием самообожания, с своею дерзостью преступлений, с своею искренностью лжи, – он один может оправдать то, что имеет совершиться.
Он нужен для того места, которое ожидает его, и потому, почти независимо от его воли и несмотря на его нерешительность, на отсутствие плана, на все ошибки, которые он делает, он втягивается в заговор, имеющий целью овладение властью, и заговор увенчивается успехом.
Его вталкивают в заседание правителей. Испуганный, он хочет бежать, считая себя погибшим; притворяется, что падает в обморок; говорит бессмысленные вещи, которые должны бы погубить его. Но правители Франции, прежде сметливые и гордые, теперь, чувствуя, что роль их сыграна, смущены еще более, чем он, говорят не те слова, которые им нужно бы было говорить, для того чтоб удержать власть и погубить его.
Случайность, миллионы случайностей дают ему власть, и все люди, как бы сговорившись, содействуют утверждению этой власти. Случайности делают характеры тогдашних правителей Франции, подчиняющимися ему; случайности делают характер Павла I, признающего его власть; случайность делает против него заговор, не только не вредящий ему, но утверждающий его власть. Случайность посылает ему в руки Энгиенского и нечаянно заставляет его убить, тем самым, сильнее всех других средств, убеждая толпу, что он имеет право, так как он имеет силу. Случайность делает то, что он напрягает все силы на экспедицию в Англию, которая, очевидно, погубила бы его, и никогда не исполняет этого намерения, а нечаянно нападает на Мака с австрийцами, которые сдаются без сражения. Случайность и гениальность дают ему победу под Аустерлицем, и случайно все люди, не только французы, но и вся Европа, за исключением Англии, которая и не примет участия в имеющих совершиться событиях, все люди, несмотря на прежний ужас и отвращение к его преступлениям, теперь признают за ним его власть, название, которое он себе дал, и его идеал величия и славы, который кажется всем чем то прекрасным и разумным.