Берегите женщин

Берегите женщин
Жанр	Комедия Музыкальный фильм
Режиссёр	Виктор Макаров Александр Полынников
В главных ролях	Андрей Градов Марина Шиманская Игорь Скляр
Оператор	Александр Полынников Аркадий Повзнер
Кинокомпания	Одесская киностудия
Длительность	127 мин
Страна	СССР СССР
Язык	Русский
Год	1981
IMDb	ID 0143133
Выход фильма «Берегите женщин»

К:Фильмы 1981 года

«Берегите женщин» — двухсерийная музыкальная комедия, снятая в СССР, в 1981 году. Впервые показана по Центральному телевидению в октябре 1981 года.

Сюжет

Молодой журналист-практикант Евгений Масловский командируется в морской порт для того, чтобы освоить на практике свою профессию и написать репортаж о работе на судах. По предложению заместителя начальника порта по кадрам Айвазова его «внедряют» в экипаж буксира «Циклон» коком.

Неожиданно оказывается, что весь экипаж судна состоит из девушек. Капитан отсутствует и молодому человеку предлагают зайти позднее. Сидя на берегу, Женя задумчиво наигрывает на гитаре морские песни и тем самым обращает на себя внимание проходящего мимо комсомольского активиста Назара Остапенко. При этом сам Остапенко совершенно лишен способностей к музыке, поэтому его дуэт с Женей разваливается, не успев сложиться.

Вернувшись на буксир, Женя наконец-таки встречается с капитаном — симпатичной блондинкой Любой и приступает к службе на «Циклоне» — довольно-таки обшарпанном и потрёпанном судне. Дело в том, что девушки хотят доказать родителям свою самостоятельность и готовность к службе на гражданском флоте. Родители, напротив, пытаются показать дочерям, что это не женское дело, и специально устраивают им назначение на старый буксир, выработавший свой ресурс. По мнению родителей, грязная и неинтересная работа очень скоро наскучит их дочерям и они сами откажутся от продолжения морской карьеры. А чтобы ещё больше отравить жизнь экипажа, заведующий портовым складом дядя Вова умышленно поставляет на «Циклон» только макароны.

Девичий экипаж «Циклона» принимает в штыки появление на судне мужчины, воспринимая его как лазутчика, о чём свидетельствуют записи в дневнике свежеиспеченного кока. К тому же Женя совершенно не умеет готовить. Перед приготовлением макарон он их старательно моет, а поняв, что намыл слишком много — раскладывает на палубе буксира сушиться. Однообразное и невкусное питание окончательно портит отношения экипажа с коком — очень скоро девушки объявляют ему бойкот и перестают с ним разговаривать.

Культурно-массовые мероприятия в порту идут полным ходом. Вскоре после того, как Женя оформился на «Циклон», происходит торжественное открытие молодёжного клуба. Ключевую позицию в программах клуба занимает самодеятельный ансамбль «Девятый вал», который организовали четыре молодых специалиста судоремонтного завода — слесарь-сборщик 5 разряда Вадим (руководитель) и инженеры Костик, Сергей и Слава Блиничкин. Но сразу после открытия клуба Остапенко направляет Блиничкина на курсы повышения квалификации. Из-за этого под угрозой срыва выступление коллектива на важном концерте. Случайно познакомившись с Женей, музыканты немедленно убеждаются в его способностях к исполнению и предлагают ему присоединиться к ним. Ввиду того, что Женя не справляется со своими должностными обязанностями и даже не может толком разжечь камбузную плиту (при этом едва не взорвав буксир), Люба как непосредственный начальник Жени строго запрещает подобную деятельность. В результате Остапенко, выйдя на сцену вместо отсутствующего Блиничкина, полностью заваливает выступление ансамбля.

Музыканты снова вынуждены просить, чтобы Женю отпускали с работы пораньше для проведения репетиций. Капитан отвечает гордым отказом, тем более что на буксир поступило очередное задание из порта. Но в тот самый момент на «Циклоне» не запускается двигатель, отказывает переговорное устройство и ещё кое-какие мелочи. Поскольку молодые люди — передовики науки и производства, они организуют на месте необходимый ремонт, чем немедленно завоёвывают симпатии рядовых членов экипажа.

Постепенно Женя вливается в коллектив ансамбля, чему также способствует следующее событие. Дядя Вова, доставив на «Циклон» очередную порцию макарон, просит «студента» помочь с доставкой продовольствия на близстоящие суда. Быстро сообразив, Женя сплавляет макароны соседям и получает в своё распоряжение предназначавшийся им разнообразный набор продуктов. Когда дядя Вова понимает, что произошло, уже поздно.

Побывав на одном из выступлений «Девятого вала», все девушки (кроме капитана) постепенно влюбляются в музыкантов и молодые люди начинают приходить на «Циклон». Но Люба не позволяет проводить на «Циклоне» репетиции ансамбля, тем более что Женю ждет очередной конфуз. Дядя Вова не забыл, как «студент» обошёл его на повороте, и подготовил достойный ответ. За разговорами он подсовывает Жене острый кайенский перец, рекомендуя эту нехитрую приправу как редкий и ценный ингредиент. Ничего не подозревающий кок приправляет перцем пшенную кашу и подает её в кают-компанию. Разглагольствуя на тему приготовления каши, Женя съедает большую ложку своего блюда и замолкает на полуслове. Дядя Вова отомщен.

На очередном заседании комитета комсомола участники «Девятого вала» выносят заключение о том, что служба на судне в подобном состоянии совершенно немыслима, тем более для девушек, и представляют его главному инженеру судоремонтного завода. Главный инженер не хочет заниматься проектом восстановления выработавшего ресурс судна, и молодым людям приходится изыскивать другие пути.

На «Циклоне» же все готовятся к дню рождения капитана, но в самый торжественный момент праздник срывается из-за статьи в местной газете, которую по поручению друзей написал Женя с целью организации ремонта буксира (девушкам обещали новый). Более того, Люба сообщает Жене о том, что его практика на буксире окончена.

Благодаря случайному столкновению на улице с автомобилем, за рулем которого — женщина, Костик подвозит её в порт и вместе с ней попадает в кабинет начальника порта («Портофлота»), которым она и является. Вскоре к Костику присоединяются Вадим и Сергей и вместе они добиваются решения на восстановление «Циклона». Поскольку капитальный ремонт буксира — это сюрприз, девушкам ничего не сообщается, и в их стане царит уныние. Одетые в гражданское, они чуть не плача уходят с буксира…

И вот отутюженный «Циклон» покачивается на волнах. В процессе ремонта и непосредственной подготовки буксира к плаванию все молодые люди так или иначе вступают в конфликт с отцами своих возлюбленных, после чего все знакомятся. Женя фотографирует всех на память, а потом сообщает Любе, что его переводят на другое судно. По глазам Любы понятно, что она сожалеет об этом, но режиссёр фильма оставляет зрителю самому дорисовать сюжет этой истории. Под песню Юрия Антонова «Жизнь» буксир уходит в море. На этом оканчивается этот художественный фильм.

В ролях

• Андрей Градов — Женя (Евгений Константинович) Масловский, студент-дипломник, будущий журналист, проходит практику на буксире коком
• Марина Шиманская — Люба, капитан буксира Циклон
• Светлана Пенкина — Оля, боцман буксира Циклон, дочь дяди Вовы, возлюбленная Вадима
• Галина Веневитинова — Валя, механик-моторист буксира Циклон, дочь Игоря Константиновича и его жены, возлюбленная Костика (в титрах Венивитинова)
• Елена Тонунц — Галя, матрос и комсорг команды буксира Циклон, дочь Айвазова, возлюбленная Сергея (в титрах Елена Кокалевская)
• Юрий Захаренков — Вадим Рябоконь, возлюбленный Оли, сварщик судоремонтного завода, руководитель и ударник ансамбля Девятый вал
• Игорь Скляр — Костик (Константин Опрятин), возлюбленный Вали, инженер судоремонтного завода и бас-гитарист ансамбля Девятый вал
• Альгис Арлаускас — Сергей Варновский, возлюбленный Гали, инженер судоремонтного завода и клавишник ансамбля Девятый вал
• Семён Крупник — Николай Николаевич, отец Любы
• Юрий Медведев — Дядя Вова, заведующий продскладом Портофлота, отец Оли
• Игорь Ефимов — Игорь Константинович, инженер судоремонтного завода, муж Валерии Степановны, отец Вали
• Елена Козелькова — Валерия Степановна, начальник Портофлота, жена Игоря Констановича, мать Вали
• Гиви Тохадзе — Гиви Максимович Айвазов, заместитель начальника Портофлота, отец Гали (озвучивает Леонид Каневский.)
• Юрий Кузьменко — Назар Остапенко, комсомольский активист Портофлота
• В. Иванов (V) — Слава Блиничкин, бывший клавишник ансамбля Девятый вал с Альбатроса
• Виталий Лищук — секретарь комитета комсомола (в титрах Виталий Лещук)

Съёмочная группа

• Авторы сценария: Анатолий Козак и Виктор Макаров
• Режиссёры-постановщики: Виктор Макаров и Александр Полынников
• Операторы-постановщики: Александр Полынников и Аркадий Повзнер
• Художник-постановщик: Владимир Шинкевич
• Композитор: Юрий Антонов
• Тексты песен: Л. Фадеев, И. Резник, О. Жуков, М. Танич
• Монтаж: Валентина Олейник

Музыка

В фильме звучат песни:

• Берегите женщин
• Всему своё время
• Двадцать лет спустя
• Море
• Жизнь
• Я вспоминаю
• Радуга
• Мечта

на музыку Ю. Антонова и слова Л. Фадеева в исполнении Юрия Антонова и популярной в те годы рок-группы «Аракс»

Интересные факты

• Фильм «Берегите женщин» стал первой работой в кино популярного певца и композитора Юрия Антонова.
• На съёмках фильма познакомились и впоследствии поженились Марина Шиманская (в фильме — «капитан Люба») и Альгис Арлаускас (в фильме «участник ансамбля Сергей»). Сейчас проживают в Испании.
• Во время фильма песни со сцены «поют» разные люди, но все — голосом Юрия Антонова, за исключением «Радуги», которую исполняет Сергей Беликов.
• Буксир «Циклон», снявшийся в фильме, был построен в Нью-Йорке в 1944 году и носил там название «ST490» US Army. Судно это было известно тем, что после передачи СССР в 1947 году оно пришло в Одессу из Нью-Йорка своим ходом.

«В том же 1946 году из Нью-Йорка в Одессу под командой этого капитана пришёл небольшой буксир „Циклон“. До Гибралтара через Атлантический океан он шёл на буксире у „Генерала Черняховского“. А от Гибралтара до Одессы — своим ходом. О необычном плавании через океан этого старого маленького судёнышка писала тогда вся советская пресса. О том, что пришлось пережить экипажу в штормовой Атлантике, рассказывал по приходу в Одессу на собрании плавсостава во Дворце моряков капитан Биюль.»

Технические данные

• Производство: Одесская киностудия, По заказу государственного комитета СССР по телевидению и радиовещанию.
• Художественный фильм, цветной.
• 2 серии.
• Снят на плёнке Шосткинского производственного объединения «СВЕМА».

Ссылки

• «Берегите женщин» (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.kino-teatr.ru/kino/movie/sov/510/annot/ «Берегите женщин»] на сайте Кино-Театр. РУ

Отрывок, характеризующий Берегите женщин

В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.


3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.
«Славь Александра век
И охраняй нам Тита на престоле,
Будь купно страшный вождь и добрый человек,
Рифей в отечестве а Цесарь в бранном поле.
Да счастливый Наполеон,
Познав чрез опыты, каков Багратион,
Не смеет утруждать Алкидов русских боле…»