Береговое (Ялта)

Посёлок городского типа Береговое укр. Берегове, крымско-тат. Kastropol Страна Россия/УкраинаРоссия/Украина Регион Республика Крым/Автономная Республика Крым Район Городской округ Ялта/Ялтинский горсовет Местный совет Симеизский поселковый совет Координаты 44°24′30″ с. ш. 33°53′25″ в. д.44.40833° с. ш. 33.89028° в. д. / 44.40833; 33.89028    Прежние названия до 1971 — Кастрополь ПГТ с 1971 Площадь 1,153 км² Высота центра 77 м Население ↘374 человек (2014) Часовой пояс UTC+3 Телефонный код +7 3654 Почтовый индекс 298687 / 98687 Автомобильный код Республика Крым: RUS 82 АР Крым: AK, КК / 01 Код ОКТМО [classif.spb.ru/classificators/view/tma.php?st=A&kr=1&kod=35729000080 35 729 000 080] Код КОАТУУ 111945200 Береговое Береговое

К:Статьи о населённых пунктах без категории на Викискладе

Берегово́е (до 1971 года Кастро́поль; укр. Берегове, крымско-тат. Kastropol, Кастрополь) — посёлок городского типа в Крыму, входит в состав городского округа Ялта (Симеизского поселкового совета Ялтинского горсовета).

Курортный посёлок на южном берегу Крыма, расположен на берегу Чёрного моря, примерно в 35 км к юго-западу от Ялты, высота центра над уровнем моря — 77 м.

Население

Численность населения
1979	1989	2001	2009	2010	2011
922	↘809	↘519	↘501	↗502	↘497
2012	2013	2014
↘494	↘487	↘374

По результатам переписи 2001 года русские — 80 %, украинцы — 20 %.

География

Расположен в 10,5 км морем на запад от Симеиза между посёлком городского типа Парковое (В) и посёлком Олива (З). Сооружения Берегового располагаются на береговом склоне на высотах 1-160 м над уровнем моря и на 150-50 м ниже автотрассы Севастополь — Ялта. Посёлки Парковое, Береговое и Олива находятся на берегу слабовогнутой в сушу бухты (к Западу от Голубого залива), которая ограничена на востоке мысом Троицы в посёлке городского типа Понизовка, а на западе — мысом Гусиным в поселке Санаторное (Мелас).

Курортная местность защищена Главной грядой Крымских гор от холодных северо-восточных и северных ветров. Богатая естественная растительность (хвойные и лиственные породы) сочетается с парковыми насаждениями; преобладают вечнозелёные деревья и кустарники.

Посёлок разделён на две исторически сформировавшиеся части: Верхний Кастрополь, расположенный западнее, и Нижний Кастрополь или просто Кастрополь, расположенный восточнее.

Верхний Кастрополь и скала Ифигения

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

В Верхнем Кастрополе находится жилая одноэтажная усадебная застройка, крупная VIP-резиденция, православный храм 2010 года постройки, освященный в честь Казанской иконы Божией Матери. Возле храма имеется минеральный источник.

Ниже уровня построек Верхнего Кастрополя над морем расположена скала Ифигения. Горный массив высотой 120 м и длиной по урезу моря 450 м является мысом, отделяющим Кастрополь от поселка Олива. Основу скалы составляет вулканический конус, сложенный отложениями вулканического пепла (туфами) с включениями вулканических бомб, относящимися к вулканизму верхней эпохи Юрского периода (150 млн лет назад). Массив скалы разделен крутосклонным ущельем-разломом на две части — восточную, именуемую собственно Ифигения, и западную, известную также как скала Дракон; вершина последней покрыта характерными каменными пиками.

На восточной вершине скалы расположен православный крест. К склону восточной вершины Ифигении на уровне 50 м ниже её верхней точки с тыловой (относительно моря) стороны подходит виток верхне-кастропольского серпантина.

Название скалы связано с мифом об Ифигении в Тавриде и присвоено скале владельцем имения Н. Н. Демидовым в 1820-х годах.

Нижний Кастрополь и лесная зона

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

В Нижнем Кастрополе находится частная застройка, а также приморская курортная зона. Эта зона состоит из группы строений пансионата «Кастрополь», нескольких отелей и мини-отелей.

Кроме того, между Нижним и Верхним Кастрополем находится километровая зона леса субсредиземноморского типа. В лесной зоне произрастают сосна крымская, сосна обыкновенная, фисташка туполистная, держи-дерево колючее, кипарис вечнозеленый, можжевельник обыкновенный, можжевельник казацкий, ладанник крымский, иглица понтийская и др.

История

Древняя история

На месте поселка до конца XVIII века существовало греческое селение Кастропуло (греч. Καστρόπουλο — «крепостенка», «укрепленьице»). Очевидно, оно получило своё название от византийского укрепления XI века, следы которого были обнаружены естествоиспытателем П. Кеппеном в конце XVIII века и археологической разведкой 1968 г. в районе скалы Ифигения. Также существует мнение, что в названии Кастропуло отразилось греческое переосмысление таврского слова *pula — «город».

Согласно легендам, записанным у местных жителей в конце XIХ века, до создания крепости, ориентировочно в VII—X веках, близ скалы Ифигения располагался православный монастырь. Та же легенда утверждала, что монастырь посвящался памяти мучеников, распятых на данной скале для устрашения мореплавателей около III в. н. э. римскими властями во время гонений на христиан. До сих пор не найдено документальных и материальных подтверждений этой легенды. Однако именно она послужила основанием для возведения ныне существующего креста на вершине скалы Ифигения.

В 1873 году крымский краевед Василий Кондараки писал:

Кастропуло — одно из лучших здесь имений по близости к морю, красоте местоположения и свойству земли для виноградников. Нет сомнения, что некогда здесь было довольно значительное поселение древних греков. Доказательством тому, кроме названия, означающего существование в нём крепости, служат замеченные академиком Кеппеном следы укрепления на скале, подходящей к самому морю и открытие в земле глиняных амфор или громадной величины кувшинов, в которых древние сохраняли свои вина. Жители бывшого татарского поселение Михалатки, ныне переселившиеся в Турцию, передавали мне, что по преданию, перешедшему к ним от отцев, Кастропуло оставлено греками в то время, когда совершился выход Христиан из Крымского ханства в Мариупольские степи; что поселение это было обширное до турецкого владычества на южном берегу, но впоследствии, когда турецкие аги начали обращаться с ними жестоко и препятствовать в свободном отправлении Богослужения, угнетенные не иначе могли молиться как в пещере и были рады при первой возможности оставить родину. По словам тех же татар, окрестности Кастропуло при греках были несравненно богаче разного рода растительностию и изобиловали хлебным зерном, которое в настоящее время не сеется здесь более. От них я узнал также, что пещера, служившая Храмом несчастным Христианам и до настоящого времени представляет следы, согласующиеся с преданием, и находится в скале против деревень Михалатки и Кучук-коя, отстоящих от Кастропуло в незначительном разстоянии.

Период Российской империи

На военно-топографической карте генерал-майора Мухина 1817 года обозначено ещё просто урочище Кастроп. В 1823 году имение Кастропуло приобрел представитель одной из богатейших семей России — Николай Никитич Демидов — с целью превращения его в «экономию» (обособленную хозяйственную единицу) экспериментально-виноградарского направления. В экономии за короткое время было высажено более 20 тысяч виноградных лоз французского и испанского происхождения, в склонах вырыты винные погреба, налажено массовое производство бочек.

После смерти Н. Н. Демидова (1828 год) Кастропуло являлось совместным имением его сыновей-меценатов — курского губернатора Павла Николаевича Демидова и Анатолия Николаевича Демидова (князя Сан-Донато). В 1837 году Кастропуло посетила естествоведческая экспедиция Анатолия Демидова (группу ученых возглавлял профессор Парижской Горной школы Ф. Ле-Пле), оставившая краткое описание экономии. Именным указом Николая I от 23 марта (по старому стилю) 1838 года, 15 апреля был образован новый Ялтинский уезд и селение передали в состав Дерекойской волости. На карте 1842 года Кастрополь обозначен уже условным знаком «малая деревня», то есть, менее 5 дворов.

По разделу собственности Демидовых 1861 года Кастропуло отошло сыну П. Н. Демидова — Павлу Павловичу Демидову (князю Сан-Донато), впоследствии киевскому городскому голове. Согласно «Списку населённых мест Таврической губернии по сведениям 1864 года», составленному по результатам VIII ревизии 1864 года, Кастрополь — владельческая русская экономия, с 1 двором и 7 жителями, при ручье Куйме. На трёхверстовой карте 1865—1876 года отдельно, как мелкие селения, обозначены Кострополь и дача Демидова.

В 1873 году П. П. Демидов-Сан-Донато продал Кастропуло русскому дипломату барону Карлу Карловичу Толлю, который передал имение своей дочери Маргарите (в замужестве — Извольская). После этого название поселка Кастропуло было преобразовано в Кастрополь по аналогии с распространенными в южнорусском регионе городскими названиями греческого происхождения. На верстовой карте 1889—1890 года на месте Берегового обозначена усадьба Нижний Кастрополь.

В 1882—1892 годах в имении Кастрополь баронессы М. К. Толль прожила последние годы жизни организатор одной из первых в России Общин сестер милосердия Марфа Сабинина; здесь ею написаны автобиографические «Записки». В те же годы в Кастрополе часто бывала подруга и соратник М.Сабининой по делам благотворительности — фрейлина императорского двора баронесса Мария Фредерикс. По инициативе М.Сабининой на средства М. Фредерикс в Кастрополе был построен и освящен переносной православный храм (вскоре, однако, перенесенный по воле самих меценатов в Феодосию, где он послужил основанием для строительства Казанского собора).

В начале XX века Кастрополь принадлежал московским инженерам Николаю и Дмитрию Первушиным (нынешний Нижний Кастрополь) и петербургскому владельцу прядильной и ткацкой фабрик Эдуарду Наполеоновичу Пельтцеру (нынешний Верхний Кастрополь). Имение Первушиных использовалось как доходный курорт открытого типа — на территории имения было выстроено 8 дач, сдававшихся всем желающим и объединенных развитой курортной инфраструктурой. Совладелец имения Д. Первушин поселился здесь и вплоть до революции служил управляющим собственного курортного предприятия.

Летом-осенью 1895 г. на одной из кастропольских дач Д. Первушина жил и работал в комиссии по борьбе с филлоксерой на местных виноградниках украинский писатель М. Коцюбинский.

С апреля по ноябрь 1903 года на кастропольских дачах Д. Первушина базировалась исследовательская партия во главе с Н. Гариным-Михайловским, которая разрабатывала маршрут южнобережной железной дороги. Одновременно Гарин-Михайловский работал здесь над своей повестью «Инженеры». В июле 1903 года в гостях у Гарина в Кастрополе несколько дней прожил писатель А. Куприн. Кастропольские изыскания Н. Гарина-Михайловского 1903 года положены в основу проекта так называемой новой автотрассы Севастополь — Ялта, построенной в 1972 году.

Советский период

На месте большей части усадьбы и парка имения Д.Первушина в 1924 году были созданы два санатория для учителей. В 1960] году они были объединены в пансионат «Кастрополь». Согласно Списку населённых пунктов Крымской АССР по Всесоюзной переписи 17 декабря 1926 года, в составе Кикинеизского сельсовета Ялтинского района, числились два хутора: Кастрополь с 19 дворами, из них 5 крестьянских, население составляло 36 человек, из них 32 русских, 31 крымский татарин, 1 украинец и Кастрополь Нижний (3 двора, 11 русских жителей).

С Верхним Кастрополем связан эпизод Великой Отечественной войны. В декабре 1941 года здесь, на оккупированной немцами территории, десантировалась и действовала разведывательная группа матросов советского Черноморского флота под командованием мичмана Ф.Волончука. В память об этом рейде на склоноукрепляющем откосе автодороги Ялта — Севастополь вблизи поворота на Нижний Кастрополь в мае 1978 г. установлена мемориальная доска.

В 1960 году в Кастрополе находилась одна из съёмочных площадок фильма «Человек-амфибия» — здесь работали В. Коренев, Анастасия Вертинская и другие артисты. В 1986 году под склоном скалы Ифигения проходила часть съемок фильма «Узник замка Иф» — здесь работали В. Авилов, Е. Дворжецкий, М. Боярский, Г. Юнгвальд-Хилькевич и другие кинематографисты.

В 1971 году посёлок Кастрополь переименован в Береговое.

Курорт

Мягкий климат средиземноморского типа существенно не отличается от климата Ялты (см. также в ст. Южный берег Крыма и Симеиз). Природно-климатические условия благоприятны для проведения климатотерапии хронических заболеваний органов дыхания, функциональных заболеваний сердечно-сосудистой и нервной систем, и для климатопрофилактики. Пляж из мелкой гальки и песка (длина ок. 2 км) удобен для проведения талассотерапии.
Функционируют пансионаты «Кастрополь», «Криворожский горняк»; строится санаторный комплекс.

Транспортная инфраструктура

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Проезд к Береговому возможен по двум спускам-серпантинам, примыкающим к автотрассе Севастополь — Ялта. Повороты на эти серпантины расположены за 51 и 53 км от железнодорожной станции Севастополь (соответственно 34 и 32 км от автостанции Ялта). Оба поворота на Кастрополь связаны с Ялтой, Севастополем и Симферополем автобусным сообщением. При этом в автобусных кассах название Береговое не используется (остановочные пункты называются Верхний и Нижний Кастрополь, первый из них ближе к Севастополю, второй — ближе к Ялте).

До самого поселка регулярный транспорт не ходит.

В летний сезон действуют ежедневные туристические маршруты морских катеров, стартующие с причала пансионата «Кастрополь» или заходящие на него, направленные к мысу Айя и другим достопримечательностям Южного берега Крыма.

В Верхнем Кастрополе витки автодороги-серпантина пешеходы могут сократить по плохо сохранившейся многопролетной лестнице 1960 года постройки. В прошлом лестница вела к берегу моря у скалы Ифигения. Ныне остатки нижнего пролёта лестницы упираются в забор частной территории, расположенной под скалой.

Социальная инфраструктура

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

В посёлке отсутствуют собственные органы власти и правопорядка, медицинского обслуживания (в том числе нет аптечных пунктов), кладбища, уличное освещение. Имеется почтовое отделение. Местных жителей обслуживают государственные учреждения Симеиза и Ялты.

Работает один постоянно действующий магазин и мини-рынок в Нижнем Кастрополе. В летний сезон открываются также многочисленные торговые точки и кафе на территории пансионата «Кастрополь» и близлежащей набережной пляжа.

Литература

• [who-is-who.ua/main/page/gorodakrim2009/42/403 Симеизский поселковый совет] // Города и села Украины. Автономная Республика Крым. Город Севастополь. Историко-краеведческие очерки. — Слава Севастополя, 2009.
• [www.soldat.ru/files/f/adm_terr_preobrazovania_v_krimu_1783_1998.part1.rar Административно-территориальные преобразования в Крыму. 1783-1998 гг. Справочник] / под ред. Г. Н. Гржибовской. — Симферополь: Таврия-Плюс, 1999.

Ссылки

• [w1.c1.rada.gov.ua/pls/z7503/A005?rdat1=25.06.2014&rf7571=1313 Береговое на сайте Верховной рады Украины (укр.)]
• [www.simeiz-rada.gov.ua/o-simeize/beregovoe Береговое на сайте Симеизского поссовета]
• [maps.vlasenko.net/?lat=44.40&lon=33.90&addmap2=smtm200&s=&addmap1=smtm100 Береговое на картах]
• [crimea-map.com.ua/map468472_0_0.htm Карта Большой Ялты]
• [www.bigyalta.com.ua/node/2647 Воспоминания о Крыме. Кастрополь, Кикенеиз, Симеиз]

Отрывок, характеризующий Береговое (Ялта)

Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.
Несмотря на то, что Анатоль в женском обществе ставил себя обыкновенно в положение человека, которому надоедала беготня за ним женщин, он чувствовал тщеславное удовольствие, видя свое влияние на этих трех женщин. Кроме того он начинал испытывать к хорошенькой и вызывающей Bourienne то страстное, зверское чувство, которое на него находило с чрезвычайной быстротой и побуждало его к самым грубым и смелым поступкам.
Общество после чаю перешло в диванную, и княжну попросили поиграть на клавикордах. Анатоль облокотился перед ней подле m lle Bourienne, и глаза его, смеясь и радуясь, смотрели на княжну Марью. Княжна Марья с мучительным и радостным волнением чувствовала на себе его взгляд. Любимая соната переносила ее в самый задушевно поэтический мир, а чувствуемый на себе взгляд придавал этому миру еще большую поэтичность. Взгляд же Анатоля, хотя и был устремлен на нее, относился не к ней, а к движениям ножки m lle Bourienne, которую он в это время трогал своею ногою под фортепиано. M lle Bourienne смотрела тоже на княжну, и в ее прекрасных глазах было тоже новое для княжны Марьи выражение испуганной радости и надежды.
«Как она меня любит! – думала княжна Марья. – Как я счастлива теперь и как могу быть счастлива с таким другом и таким мужем! Неужели мужем?» думала она, не смея взглянуть на его лицо, чувствуя всё тот же взгляд, устремленный на себя.
Ввечеру, когда после ужина стали расходиться, Анатоль поцеловал руку княжны. Она сама не знала, как у ней достало смелости, но она прямо взглянула на приблизившееся к ее близоруким глазам прекрасное лицо. После княжны он подошел к руке m lle Bourienne (это было неприлично, но он делал всё так уверенно и просто), и m lle Bourienne вспыхнула и испуганно взглянула на княжну.
«Quelle delicatesse» [Какая деликатность,] – подумала княжна. – Неужели Ame (так звали m lle Bourienne) думает, что я могу ревновать ее и не ценить ее чистую нежность и преданность ко мне. – Она подошла к m lle Bourienne и крепко ее поцеловала. Анатоль подошел к руке маленькой княгини.
– Non, non, non! Quand votre pere m'ecrira, que vous vous conduisez bien, je vous donnerai ma main a baiser. Pas avant. [Нет, нет, нет! Когда отец ваш напишет мне, что вы себя ведете хорошо, тогда я дам вам поцеловать руку. Не прежде.] – И, подняв пальчик и улыбаясь, она вышла из комнаты.


Все разошлись, и, кроме Анатоля, который заснул тотчас же, как лег на постель, никто долго не спал эту ночь.
«Неужели он мой муж, именно этот чужой, красивый, добрый мужчина; главное – добрый», думала княжна Марья, и страх, который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться; ей чудилось, что кто то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто то был он – дьявол, и он – этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.
Она позвонила горничную и попросила ее лечь в ее комнате.
M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.
«Кто тут? Зачем? Подождите!» как будто говорило лицо Анатоля. Княжна Марья молча глядела на них. Она не могла понять этого. Наконец, m lle Bourienne вскрикнула и убежала, а Анатоль с веселой улыбкой поклонился княжне Марье, как будто приглашая ее посмеяться над этим странным случаем, и, пожав плечами, прошел в дверь, ведшую на его половину.
Через час Тихон пришел звать княжну Марью. Он звал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то время как пришел Тихон, сидела на диване в своей комнате и держала в своих объятиях плачущую m lla Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по голове. Прекрасные глаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью, смотрели с нежной любовью и сожалением на хорошенькое личико m lle Bourienne.
– Non, princesse, je suis perdue pour toujours dans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение,] – говорила m lle Bourienne.
– Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, – говорила княжна Марья, – et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoir pour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда либо, и постараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти.]
– Mais vous me meprisez, vous si pure, vous ne comprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n'est que ma pauvre mere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этого увлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]
– Je comprends tout, [Я всё понимаю,] – отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. – Успокойтесь, мой друг. Я пойду к отцу, – сказала она и вышла.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
– Ah, ma bonne, ma bonne, [Ах, милая, милая.] – сказал он, вставая и взяв ее за обе руки. Он вздохнул и прибавил: – Le sort de mon fils est en vos mains. Decidez, ma bonne, ma chere, ma douee Marieie qui j'ai toujours aimee, comme ma fille. [Судьба моего сына в ваших руках. Решите, моя милая, моя дорогая, моя кроткая Мари, которую я всегда любил, как дочь.]
Он отошел. Действительная слеза показалась на его глазах.
– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.