Березин, Яков Давыдович

Яков Давыдович Березин
Награды и премии:

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Яков Давыдович Березин (9 (21) июля 1890, Рышканы, Белецкий уезд, Бессарабская губерния, Российская Империя — 1 июля 1957, Москва, СССР) — российский революционер, чекист, позже инженер-энергетик и строитель.

Биография

Яков Давыдович Березин родился 21 июля (2 августа) 1890 года в местечке Рышканы Бельцкого уезда Бессарабской губернии (теперь районный центр Рышканского района Молдавии) в семье мелкого землевладельца.

После окончания в Подольской губернии ремесленного и коммерческого училищ работал бухгалтером на бумажной фабрике в Единцах. Помимо идиша, владел древнееврейским, французским, немецким и румынским языками. С началом Первой мировой войны Березин вернулся в Бессарабию, где его в 1917 году избрали председателем волостного, затем уездного Совета. В июле 1917 года партийная организация 16-го армейского корпуса 8-й армии приняла Березина в РСДРП.

В декабре 1917 года Березин, как председатель уездного Совета, был арестован комиссаром временного уездного правительства при помощи украинских националистов. Вместе с двумя арестованными красноармейцами организовал побег. Некоторое время скрывался до прихода мортирного дивизиона 16-го армейского корпуса 8-й армии, поддержавшего большевиков.

В январе 1918 года Березина избрали товарищем (заместителем) председателя ЦИК Советов Бессарабии (Румчерод). Он формировал молдавские вооруженные полки, которые составили основу Красной гвардии в Бессарабии, воевавшей с румынскими войсками. Потерпев военное поражение от румын, ЦИК Бессарабии реорганизовал Красную гвардию в партизанское движение для продолжения вооруженной борьбы с румынами, немцами и гайдамаками. В бою Березин получил тяжелое ранение и был эвакуирован в Москву.

После выписки из госпиталя ЦК РКП(б) направил Березина в ВЧК, где он два месяца стажировался дежурным помощником секретаря Московской ЧК. В конце января 1919 года Ф. Э. Дзержинский назначил Березина секретарем и членом коллегии Московской ЧК. На него возлагались функции второго заместителя председателя Московской ЧК Дзержинского, совмещавшего эти обязанности с должностью председателя ВЧК.

В 1919—1920 годах Березин — организатор и участник многих операций по борьбе с бандитизмом в Москве и Московской области. Хорошо организованные и слаженные действия заместителя председателя Московской ЧК В.Н. Манцева, Я. Д. Березина и руководителя Особой ударной группы по борьбе с бандитизмом Ф. Я. Мартынова обеспечили ликвидацию крупных уголовных банд, терроризировавших население, в том числе банды Яшки Кошелькова, ограбившей В. И. Ленина в Сокольниках, угнавшей его служебный автомобиль и расстрелявшей 16 постовых милиционеров.

Одна из боевых операций, в которой участвовал Березин, проведена в конце 1919 года. 25 сентября контрреволюционеры бросили бомбу в здание МК РКП(б), когда там проходило собрание партийного актива столицы. От взрыва погибли 12 человек, в том числе секретарь МК В. М. Загорский. Многие были ранены. Для ликвидации штаба террористов на даче в пригородном поселке Красково выехал отряд чекистов, в составе которого был Березин. Ночью чекисты окружили дачу, началась перестрелка, затем сильный взрыв разнес здание в щепы. Фанатично настроенные анархисты сами подорвали себя и свой штаб, не желая сдаваться чекистам.

В ноябре 1920 года Березин назначен управляющим делами особых отделов Южного и Юго-Западного фронтов и исполняющим обязанности начальника особого отдела Юго-Западного фронта, где он служил до сентября 1921 года. По возвращении с фронта Березин назначен помощником, фактическим заместителем управляющего делами ВЧК. Здесь он проделал важную работу по организации курсов подготовки сотрудников ВЧК, от которых ведет начало Академия ФСБ Российской Федерации. В дополнение к обязанностям помощника управделами Дзержинский в августе 1921 года назначил Березина сотрудником для выполнения особых поручений при Председателе ВЧК.

В этом же году Березин получил дополнительное назначение. Дзержинский уже как нарком путей сообщения выдвинул его на должность председателя правления промышленного объединения «Трестпуть», в состав которого входили механические, чугунолитейные и напилочные заводы НКПС. Дополнительно он был назначен помощником (заместителем) управляющего делами НКПС, начальником отдела местного хозяйства центральных учреждений НКПС и председателем правления товарищества по заготовке материалов и топлива «Трансмосторг». Работа Березина в НКПС получила высокую оценку. Дзержинский 17 декабря 1922 года в речи на торжественном собрании по случаю 5-й годовщины ВЧК—ГПУ сказал:

И сейчас многих из нас, бывших чекистов, советская власть и партия поставила на хозяйственное поприще... Известен многим сотрудникам ГПУ наш администратор тов. Березин — ныне председатель правления Трестпути. Это тот самый Трестпуть, который сегодня вручил как шеф Знамя нашему доблестному Первому полку.

На торжествах Дзержинский вручил Березину грамоту коллегии ГПУ и нагрудный знак «Почётный работник ВЧК-ГПУ» за номером 28.

Вскоре после этого Березин назначен начальником административно-организационной части постпредства ГПУ по Юго-Востоку России в Ростове-на-Дону. Но уже в ноябре 1923 года отозван в Москву и утвержден в должности помощника (заместителя) начальника административно-организационного управления ОГПУ.

9 августа 1924 года коллегия ОГПУ откомандировала Березина в распоряжение ВСНХ, где он сначала был особоуполномоченным при председателе и секретарем партийной ячейки. С 1926 года на долгие годы уходит в работу в энергетике. В 1930 году окончил Московский электромашиностроительный институт, получив диплом электромонтажного инженера. В 1927—1930 годах работал в ВСНХ заведующим общим отделом Главэлектро, членом правления Энергоцентра. Затем в Наркомате топливной промышленности в 1930—1936 годах был управляющим Донэнерго в Харькове (Макеевка), управляющим Уралэнерго в Свердловске, директором Челябинской ГРЭС. В конце 1935 года Березина отозвали из Челябинска и назначили управляющим Эмбанефтью в Гурьеве. Затем его перевели в Москву, где в 1937—1939 годах он работал начальником строительства высоковольтных электроподстанций.

1 августа 1939 года Березин назначен начальником строительства Семёновской ТЭЦ в Москве и в ночь с 4 на 5 августа арестован. Санкцию на арест дал первый секретарь МК и МГК ВКП(б) А. С. Щербаков, по представлению заместителя наркома НКВД СССР В. Н. Меркулова. Арестом руководил начальник управления НКВД СССР по МО П. Н. Кубаткин. Березину было предъявлено обвинение по ст. 58 п. 7 в руководстве контрреволюционной троцкистской вредительской организацией, существовавшей в энергетической промышленности Советского Союза, и проведении подрывной и вербовочной деятельности. Кроме этого, заместитель начальника следственной части ГУГБ НКВД СССР А. А. Эсаулов угрожал Березину предъявлением дополнительного обвинения в покушении на В. И. Ленина в 1919 году и склонял к даче компрометирующих показаний на известного чекиста М. С. Кедрова, который в это время также находился под арестом.

Несмотря на допросы с пристрастием Эсаулова и начальника следственной части УНКВД г. Москвы Флягина, Березин отказался оговорить себя и М. С. Кедрова. 21 января 1940 года заместитель начальника управления НКВД г. Москвы Брезгин утвердил постановление:

Дело в отношении Березина Якова Давыдовича по обвинению его в преступлениях, предусмотренных ст. 17-58 п. 8.9 и 58 п. 7, 11 УК РСФСР за недостаточностью улик, согласно ст. 204 п. «б» УК РСФСР - прекратить и сдать в архив; Березина Я.Д. из-под стражи освободить.

В 1940—1941 годах Березин — управляющий трестом «Электрострой» в Москве. С началом Великой Отечественной войны назначен начальником строительства оборонного завода № 287 наркомата авиапромышленности СССР во Владимире. В 1942 году он начальник по восстановлению Сталиногорской ГРЭС в Московской области и член правительственной комиссии по восстановлению энергетических объектов. В апреле 1942 года Комитет Обороны города Сталиногорска утвердил Березина начальником строительства оборонных рубежей участка Тульского полуобвода. Строительство было завершено досрочно и принято комиссией штаба Московской зоны обороны с оценкой «отлично».

С 1943 года Березин — управляющий трестом «Мосэнергомонтаж». С 1953 года персональный пенсионер союзного значения. Умер Я. Д. Березин 1 июля 1957 года от паралича простреленного легкого. Похоронен в Москве на Донском кладбище.

Награды

• Орден Ленина (1935)
• Знак «Почётный работник ВЧК-ГПУ (V)» (1922 и 1932)
• Почётное боевое оружие (1927)
• Именные золотые часы (1919).

Источники

• [www.a-lubyanka.ru/page/news-alm/81 www.a-lubyanka.ru]
• Феликс Березин. Секретарь Московской ЧК. — Москва: Галерия, 2006. — ISBN 5-8137-0165-6
• Березин Ф.Я., Кривец В.Д., Штутман С.М. Фёдор Мартынов — гроза бандитов.: О руководстве Особой ударной группы по борьбе с бандитизмом Московской ЧК. / Под общ. ред. Ф. Я. Березина. — М.: Интерреклама, 2009. - 175 с. - ISBN 978-5-91350-019-9

Отрывок, характеризующий Березин, Яков Давыдович

Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.


На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.
Князь Василий внушительно взглянул на Пьера. – Мне из хороших источников известно, что вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен.
Несколько раз Пьер собирался говорить, но с одной стороны князь Василий не допускал его до этого, с другой стороны сам Пьер боялся начать говорить в том тоне решительного отказа и несогласия, в котором он твердо решился отвечать своему тестю. Кроме того слова масонского устава: «буди ласков и приветлив» вспоминались ему. Он морщился, краснел, вставал и опускался, работая над собою в самом трудном для него в жизни деле – сказать неприятное в глаза человеку, сказать не то, чего ожидал этот человек, кто бы он ни был. Он так привык повиноваться этому тону небрежной самоуверенности князя Василия, что и теперь он чувствовал, что не в силах будет противостоять ей; но он чувствовал, что от того, что он скажет сейчас, будет зависеть вся дальнейшая судьба его: пойдет ли он по старой, прежней дороге, или по той новой, которая так привлекательно была указана ему масонами, и на которой он твердо верил, что найдет возрождение к новой жизни.
– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом:
– Князь, я вас не звал к себе, идите, пожалуйста, идите! – Он вскочил и отворил ему дверь.
– Идите же, – повторил он, сам себе не веря и радуясь выражению смущенности и страха, показавшемуся на лице князя Василия.
– Что с тобой? Ты болен?
– Идите! – еще раз проговорил дрожащий голос. И князь Василий должен был уехать, не получив никакого объяснения.
Через неделю Пьер, простившись с новыми друзьями масонами и оставив им большие суммы на милостыни, уехал в свои именья. Его новые братья дали ему письма в Киев и Одессу, к тамошним масонам, и обещали писать ему и руководить его в его новой деятельности.


Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил:
– Un cerveau fele – je le disais toujours. [Полусумасшедший – я всегда это говорил.]
– Я вперед сказала, – говорила Анна Павловна о Пьере, – я тогда же сейчас сказала, и прежде всех (она настаивала на своем первенстве), что это безумный молодой человек, испорченный развратными идеями века. Я тогда еще сказала это, когда все восхищались им и он только приехал из за границы, и помните, у меня как то вечером представлял из себя какого то Марата. Чем же кончилось? Я тогда еще не желала этой свадьбы и предсказала всё, что случится.
Анна Павловна по прежнему давала у себя в свободные дни такие вечера, как и прежде, и такие, какие она одна имела дар устроивать, вечера, на которых собиралась, во первых, la creme de la veritable bonne societe, la fine fleur de l'essence intellectuelle de la societe de Petersbourg, [сливки настоящего хорошего общества, цвет интеллектуальной эссенции петербургского общества,] как говорила сама Анна Павловна. Кроме этого утонченного выбора общества, вечера Анны Павловны отличались еще тем, что всякий раз на своем вечере Анна Павловна подавала своему обществу какое нибудь новое, интересное лицо, и что нигде, как на этих вечерах, не высказывался так очевидно и твердо градус политического термометра, на котором стояло настроение придворного легитимистского петербургского общества.
В конце 1806 года, когда получены были уже все печальные подробности об уничтожении Наполеоном прусской армии под Иеной и Ауерштетом и о сдаче большей части прусских крепостей, когда войска наши уж вступили в Пруссию, и началась наша вторая война с Наполеоном, Анна Павловна собрала у себя вечер. La creme de la veritable bonne societe [Сливки настоящего хорошего общества] состояла из обворожительной и несчастной, покинутой мужем, Элен, из MorteMariet'a, обворожительного князя Ипполита, только что приехавшего из Вены, двух дипломатов, тетушки, одного молодого человека, пользовавшегося в гостиной наименованием просто d'un homme de beaucoup de merite, [весьма достойный человек,] одной вновь пожалованной фрейлины с матерью и некоторых других менее заметных особ.
Лицо, которым как новинкой угащивала в этот вечер Анна Павловна своих гостей, был Борис Друбецкой, только что приехавший курьером из прусской армии и находившийся адъютантом у очень важного лица.
Градус политического термометра, указанный на этом вечере обществу, был следующий: сколько бы все европейские государи и полководцы ни старались потворствовать Бонапартию, для того чтобы сделать мне и вообще нам эти неприятности и огорчения, мнение наше на счет Бонапартия не может измениться. Мы не перестанем высказывать свой непритворный на этот счет образ мыслей, и можем сказать только прусскому королю и другим: тем хуже для вас. Tu l'as voulu, George Dandin, [Ты этого хотел, Жорж Дандэн,] вот всё, что мы можем сказать. Вот что указывал политический термометр на вечере Анны Павловны. Когда Борис, который должен был быть поднесен гостям, вошел в гостиную, уже почти всё общество было в сборе, и разговор, руководимый Анной Павловной, шел о наших дипломатических сношениях с Австрией и о надежде на союз с нею.
Борис в щегольском, адъютантском мундире, возмужавший, свежий и румяный, свободно вошел в гостиную и был отведен, как следовало, для приветствия к тетушке и снова присоединен к общему кружку.
Анна Павловна дала поцеловать ему свою сухую руку, познакомила его с некоторыми незнакомыми ему лицами и каждого шопотом определила ему.
– Le Prince Hyppolite Kouraguine – charmant jeune homme. M r Kroug charge d'affaires de Kopenhague – un esprit profond, и просто: М r Shittoff un homme de beaucoup de merite [Князь Ипполит Курагин, милый молодой человек. Г. Круг, Копенгагенский поверенный в делах, глубокий ум. Г. Шитов, весьма достойный человек] про того, который носил это наименование.
Борис за это время своей службы, благодаря заботам Анны Михайловны, собственным вкусам и свойствам своего сдержанного характера, успел поставить себя в самое выгодное положение по службе. Он находился адъютантом при весьма важном лице, имел весьма важное поручение в Пруссию и только что возвратился оттуда курьером. Он вполне усвоил себе ту понравившуюся ему в Ольмюце неписанную субординацию, по которой прапорщик мог стоять без сравнения выше генерала, и по которой, для успеха на службе, были нужны не усилия на службе, не труды, не храбрость, не постоянство, а нужно было только уменье обращаться с теми, которые вознаграждают за службу, – и он часто сам удивлялся своим быстрым успехам и тому, как другие могли не понимать этого. Вследствие этого открытия его, весь образ жизни его, все отношения с прежними знакомыми, все его планы на будущее – совершенно изменились. Он был не богат, но последние свои деньги он употреблял на то, чтобы быть одетым лучше других; он скорее лишил бы себя многих удовольствий, чем позволил бы себе ехать в дурном экипаже или показаться в старом мундире на улицах Петербурга. Сближался он и искал знакомств только с людьми, которые были выше его, и потому могли быть ему полезны. Он любил Петербург и презирал Москву. Воспоминание о доме Ростовых и о его детской любви к Наташе – было ему неприятно, и он с самого отъезда в армию ни разу не был у Ростовых. В гостиной Анны Павловны, в которой присутствовать он считал за важное повышение по службе, он теперь тотчас же понял свою роль и предоставил Анне Павловне воспользоваться тем интересом, который в нем заключался, внимательно наблюдая каждое лицо и оценивая выгоды и возможности сближения с каждым из них. Он сел на указанное ему место возле красивой Элен, и вслушивался в общий разговор.