Березовский, Феоктист Алексеевич

Феоктист Алексеевич Березовский
Дата рождения:	13 января 1877(1877-01-13)
Место рождения:	город Омск Омский уезд Акмолинская область Российская Империя
Дата смерти:	6 апреля 1952(1952-04-06) (75 лет)
Место смерти:	Москва, СССР
Гражданство:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Род деятельности:	писатель
Годы творчества:	1900—1928
Направление:	социалистический реализм
Жанр:	проза, роман, рассказ
Язык произведений:	русский
Награды:

Феоктист Алексеевич Березо́вский (1877—1952) — русский советский прозаик, революционер, партийный деятель. Член РСДРП с 1904 года.

Биография

Отец — солдат, погиб на русско-турецкой войне 1877-78. Березовский был рабочим на фабрике, в типографии, руководил церковным хором; с 1904 был членом социал-демократической партии, тогда же начал революционную деятельность, в 1905 был председателем Зиминского стачкома. В 1918 — подпольщик, партработник в Сибири, где в 1922 принял участие в учреждении журнала «Сибирские огни».

В 1924 году переселился в Москву, с тех пор занимался только литературной работой. В 1927 году принял участие в коллективном романе «Большие пожары», публиковавшемся в журнале «Огонёк».

С 1934 году был постоянным председателем Ревизионной комиссии СП СССР. С начала 1930-х почти не писал.

Скончался в 1952 году. Похоронен на Введенском кладбище в Москве.

В августе 2012 года на бульваре Мартынова в Омске был установлен памятный (закладной) камень Феоктисту Березовскому.

Награды

• орден Трудового Красного Знамени (17.01.1947)

Сочинения

• Мать. (М.,Мол. гвардия, 1925; изд.2-е — 1925; изд 3-е — 1926) М. «Гудок», 1926. В повести описана судьба русской женщины из среды революционного подполья, в душе которой происходит борьба между семейными привязанностями и революционной ответственностью.
• В степных просторах (роман, ч.1) М, ГИЗ, 1925
• Таежные застрельщики. Воспоминания, Л. «Прибой», 1926
• Страна варначья (рассказы), М. Огонек, 1926
• Бабьи тропы. Роман. М., ЗИФ, 1928. Действие романа происходит в Сибири до и после большевистского переворота.
• Алая земля. Рассказы. М., Т-во писателей, 1933.

Источники

• Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917 / [пер. с нем.]. — М. : РИК «Культура», 1996. — XVIII, 491, [1] с. — 5000 экз. — ISBN 5-8334-0019-8.</span>
• Куклина Е. А. Феоктист Алексеевич Березовский // Послесловие к книге Березовский Ф. А. Бабьи тропы: Роман, рассказы, очерки. — Иркутск: Восточно-Сибирское книжное издательство, 1986. — С. 603—615, (сер. «Литературные памятники Сибири»).
• Русакова А. Ф. [feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/ke1/ke1-5584.htm Березовский] // Краткая литературная энциклопедия / Гл. ред. А. А. Сурков. — М.: Сов. энцикл., 1962—1978. Т. 1: Аарне — Гаврилов. — 1962. — Стб. 558—559.

Ссылки

• [www.ruthenia.ru/sovlit/j/3145.html Феоктист Березовский. К ИСТОРИИ СОВРЕМЕННЫХ ЛИТЕРАТУРНЫХ НРАВОВ]
• [www.univer.omsk.su/pages/ipokrena/s12.html Сибирский писатель Феоктист Березовский]

Отрывок, характеризующий Березовский, Феоктист Алексеевич

Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.
Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…


В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!