Беремжанов, Ахмет Кургамбекович

Ахмет Кургамбекович Беремжанов
Ахмет Қорғанбекұлы Бірімжанов
Депутат Первой Думы, 1906.
Дата рождения:	7 декабря 1871(1871-12-07)
Место рождения:	аул №1 Тосынской волости Тургайского уезда Тургайской области
Дата смерти:	5 января 1928(1928-01-05) (56 лет)
Место смерти:	Ленинград
Гражданство:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Вероисповедание:	мусульманин-суннит
Партия:	Конституционно-демократическая партия
Род деятельности:	депутат Государственной думы I и II созывов от Тургайской области

Ахмет Кургамбекович Беремжанов (каз. Ахмет Қорғанбекұлы Бірімжанов, 7 декабря 1871, аул № 1 Тосынской волости Тургайского уезда Тургайской области — 5 января 1928, Ленинград) — юрист, депутат Государственной думы I и II созывов от Тургайской области.

Биография

Казах, по отцу — из племени аргын-шакшак, мать из племени кипчак Среднего жуза. Отец — помощник начальника Тургайской области.

• В 1891 г. окончил Оренбургскую мужскую гимназию с серебряной медалью.
• С 1892 г. состоял под надзором полиции.
• В 1896 окончил с отличием юридический факультет Казанского университета.
• В 1906—1907 гг. кандидат в судьи Оренбургского окружного суда, мировой судья в Тургайском уезде. Около 4 лет был судебным следователем Троицкого и Оренбургского уездов при Оренбургском окружном суде, позднее состоял мировым судьей 2-го участка Актюбинского округа.
• 28 мая 1906 года был избран в Государственную думу I созыва от съезда уполномоченных от инородческих волостей Тургайской области. Член Конституционно-демократической фракции, Мусульманской и Сибирской групп. Выступил в Думе по вопросу о необходимости введения в Аграрную комиссию депутатов от национальных окраин.
• 12 февраля 1907 года был избран в Государственную думу II созыва от съезда уполномоченных от инородческих волостей Тургайской области. Входил в Мусульманскую фракцию. Член комиссии об отмене военно-полевых судов и комиссии о преобразовании местного суда. В последней участвовал как специалист по местному туземному суду и обычному праву казахов. Согласно новому избирательному закону 1907, «инородческое население» Тургайской области, как и ряда других национальных окраин, было лишено права посылать своих избранников в государственную думу, и Беремжанов лишился возможности вновь баллотироваться в законодательные органы власти.
• После роспуска Второй думы и вплоть до 1917 г. — судебный следователь в Бузулуке.
• 2—8 апреля 1917 г. — делегат 1-го Тургайского областного казахского съезда в Оренбурге;
• 20—25 июня — делегат казахского съезда в Актюбинске.
• 21—26 июля — делегат 1-го Всеказахского съезда в Оренбурге. На съезде утверждён кандидатом № 3 в депутаты Учредительного собрания по Тургайскому округу, № 1 — Алаш.

• В 1917 г. — Тургайский, затем Кустанайский уездный комиссар Временного правительства,
• В декабре 1917 г. — делегат 2-го Всеказахского съезда, г. Оренбург. На съезде избран членом Правительства «Алаш-Орды» от Тургайской области, «министр юстиции правительства Алаш-Орда».
• 11 февраля 1918 г. — участник Уфимского совещания членов правительства «Алаш-Орды»,
• июнь 1918 — входил в состав Комитета членов Учредительного собрания (Комуч) в Самаре.
• 1921 — временно исполняющий должность наркома юстиции КАССР;
• Декабрь 1922 — член коллегии Наркомата юстиции, зав. отделом судебного строительства Наркомата юстиции КАССР;
• Декабрь 1922, 1924 — январь 1925 — член коллегии Наркомата юстиции КАССР;
•  ? — до 1928? — член Верховного Суда КазАССР.
• 5 января 1928 умер в г. Ленинграде.

Семья

Брат — Газымбек Кургамбекович (1896—1938), арестован 18.01.1931 ПП ОГПУ по ст. 58-7, 58-11, 59-3 УК РСФСР, приговорён к 10 лет исправительно-трудовых лагерей, агроном колонизационного бюро Беломорканала, 09.10.1937 арестован в лагере, 19.03.1938 осуждён Военной коллегией Верховного суда СССР. Расстрелян в тот же день. Место расстрела: Московская обл, Коммунарка. Реабилитирован 04.11.1988 Верховным судом КазССР, 11.06.1991 прокуратурой СССР.

Жена — Гульжаухар Альмухамедовна (урождённая Сейдалина), была праправнучкой Абулхаир-хана. Её отец, Альмухамед Сейдалин, юрист по образованию — султан-правитель Иргизского уезда, член Русского географического общества.

Сын — Батырбек Ахметович (1911—1985) — химик, аспирант, 05.06.1938 арестован УНКГБ по Ленинградской обл. Реабилитирован 13.03.1939 УНКВД КазССР (за недоказанностью состава преступления), впоследствии декан химфака Казахского государственного университета.

Дочь — Инкар Ахметовна (1915—2002), преподаватель, доктор наук, зав. кафедрой нормальной физиологии АГМИ.

Литература

• [www.centrasia.ru/person2.php?&st=1176623157 Центральная Азия. БЕРЕМЖАНОВ Ахмет Кургамбекович]
• [www.tez-rus.net/ViewGood30240.html Государственная дума Российской империи: 1906—1917. Б. Ю. Иванов, А. А. Комзолова, И. С. Ряховская. Москва. РОССПЭН. 2008.] C. 51.
• [dlib.rsl.ru/viewer/01003750528#?page=527 Боиович М. М. Члены Государственной думы (Портреты и биографии). Первый созыв. М.: Тип. Товарищества И. Д. Сытина. 1906 С. 493.]
• [dlib.rsl.ru/viewer/01003732207#page540?page=533 Боиович М. М. Члены Государственной думы (Портреты и биографии). Второй созыв. М, 1907. С. 491]
• Мусульманские депутаты Государственной думы России, 1906—1917 гг.: Сборник документов и материалов. Уфа, 1998. С 283—84;
• Усманова Д. М. Мусульманские представители в Российском парламенте, 1906—1917. Казань, 2005.
• Национальный архив Республики Татарстан. Фонд 977. Опись Л. д. Дело 32710;
• Российский государственный исторический архив. Фонд 1278. Опись 1 (1-й созыв). Дело 23. Лист 5; Опись 1 (2-й созыв). Дело 36; Дело 623. Лист 3; Фонд 1327. Опись 1.1905 г. Дело 143. Лист 206 оборот.

Отрывок, характеризующий Беремжанов, Ахмет Кургамбекович

Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.