Беренис

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Город Беренис Страна ЕгипетЕгипет Мухафаза Красное МореКрасное Море (губернаторство)|Красное Море Координаты 23°56′00″ с. ш. 35°29′00″ в. д.23.93333° с. ш. 35.48333° в. д. / 23.93333; 35.48333    Часовой пояс UTC+2, летом UTC+3 Показать/скрыть карты

Беренис (Береника) (араб. برنيس‎) — небольшой посёлок в губернаторстве Красное Море, Египет. Находится приблизительно в 140 км к югу от Марса-Алама и в 85 км к северу от Шалатина.

История

Античный порт Беренис (известный также как Баранис, Мединет-эль-Харас и Беренис Троглодитика (Baranis, Medinet-el Haras, Berenice Troglodytica) основан по видимому в 275 года египетским царём Птолемеем II Филадельфом и назван им в честь матери — Береники I. Кроме удобной естественной бухты положение порта в этом месте обязано расположенному поблизости острову Забаргаду, где уже с 1500 г. до Н. Э. добывались топазы и аквамарины.

Современность

На 2012 год для посещения Берениса иностранцами требуется разрешение. Освоение берега и постройка современных отельных комплексов (а значит и отмена разрешений для посещения) приближается вплотную к Беренису с севера. А расположенный поблизости военный аэродром Рас Банас, построенный советскими военными специалистами в 1970 г. с полосами, способными принимать современные самолёты с туристами, вызывает у инвесторов большой оптимизм: именно открытие для гражданских рейсов в 2001 году такого же военного аэродрома в Марса-Аламе вызвало там туристский бум.

В настоящее время через Беренис проходит пять пар местных пассажирских автобусов ежедневно, курсирующих между Марса-Аламом и Халаибом.

Климат и природа

Температура воздуха днём в зимне месяцы (с октября по март) колеблется в пределах 18—35 °C, в летние (с мая по сентябрь) она составляет 20—45 °C. Температура воды в течение года составляет 22—29 °C.

Также как и в расположенном южней национальном парке Эльба, на побережье у Берениса уже чувствуются некоторые следы достаточного увлажнения: часть берегов покрыта дикорастущими зелёными растениями, начинают встречаться плавучие островки. К северу же от Берениса берег такой же как в Марса Аламе или Хургаде: выжженные тропическим солнцем безжизненные скалы или песок.

Отрывок, характеризующий Беренис

Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.