Беренко, Павел Григорьевич

Павел Григорьевич Беренко
Дата рождения	1903(1903)
Место рождения	с. Вотылевка, Черкасский уезд, Киевская губерния, Российская империя ныне Лысянский район, Черкасская область
Дата смерти	21 апреля 1955(1955-04-21)
Место смерти	г. Орехово-Зуево, Московская область, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	артиллерия
Годы службы	1941—1945
Звание
Часть	233-й гвардейский артиллерийский полк
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Павел Григорьевич Беренко (1903 — 1955) — участник Великой Отечественной войны, артиллерист, полный кавалер ордена Славы.

Биография

Родился в 1903 году в селе Вотылевка (ныне Лысянского района Черкасской области Украины) в крестьянской семье.

После окончания начальной школы работал бухгалтером в столовой в городе Орехово-Зуево Московской области.

В Красной Армии с 20 августа 1941 года. На фронте с июля 1942 года. Член ВКП(б) с 1944 года.

Являясь командиром орудийного расчёта 233-го гвардейского артиллерийского полка 95-й гвардейской стрелковой дивизии, сражавшейся в составе 5-й гвардейской армии 2-го Украинского фронта, гвардии старший сержант Беренко 1 декабря 1943 года в бою за разъезд Дыковка в Знаменском районе Кировоградской области прямой наводкой поразил танк, уничтожил 2 автомобиля, артиллерийское орудие, 2 пулемёта и до 20 вражеских солдат.

11 и 12 августа 1944 года расчёт гвардии старшины Беренко, действуя в составе 1-го Украинского фронта, в бою на левом берегу реки Висла отразил 4 атаки немецких танков, самоходных орудий и мотопехоты, уничтожив средний танк, 2 бронетранспортёра и до 25 солдат и офицеров противника. Части вермахта, понеся большие потери на данном участке, были вынуждены перейти к обороне.

14 января 1945 года помощник командира взвода артиллерийской батареи гвардии старшина Беренко выдвинул орудие на западную окраину села Сковрона в районе города Пиньчув (Польша), где прямой наводкой уничтожил 8 пулемётных точек и более 20 солдат и офицеров противника, чем обеспечил успех наступлению советской пехоты. Артиллерийский расчёт Беренко одним из первых переправил орудие на левый берег реки Нида и метким огнём способствовал прорыву вражеских укреплений и захвату позиций противника.

После окончания войны был демобилизован и вернулся в город Орехово-Зуево. Работал на заводе «Карболит».

Умер 21 апреля 1955 года.

Награды

• Орден Славы I степени — 10 апреля 1945
• Орден Славы II степени — 18 сентября 1944
• Орден Славы III степени — 14 декабря 1943
• медали СССР

Память

• В 2010 году на здании средней школы № 12 города Орехово-Зуево установлена мемориальная доска с барельефным портретом полного кавалера ордена Славы П. Г. Беренко.

Ссылки

• [www.az-libr.ru/index.shtml?Persons&000/Src/0003/4f51a508 Биография на сайте az-libr.ru]
• [podvignaroda.mil.ru/ Общедоступный электронный банк документов «Подвиг народа»]

Отрывок, характеризующий Беренко, Павел Григорьевич

– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.