Берио, Шарль Вильфрид де

Шарль Вильфрид де Берио

Шарль Вильфрид де Берио (фр. Charles Wilfrid de Bériot, при жизни часто Берио-сын, фр. Bériot fils; 12 февраля 1833, Париж — 22 октября 1914, Со-дю-Гатине) — французский пианист, композитор и музыкальный педагог. Сын знаменитого скрипача Шарля Берио и не менее знаменитой певицы Марии Малибран.

Потеряв мать в трёхлетнем возрасте, воспитывался в значительной степени её сестрой Полиной Виардо. В 1850 г. поступил в военную школу в Брюсселе, однако вскоре отказался от военной карьеры ради пианистической. Среди учителей Берио-сына был, в частности, Сигизмунд Тальберг, чья падчерица была его мачехой.

Интенсивно концертировал как солист преимущественно во Франции. Как отмечал в 1868 г. Эрнест Дюбрёй,

он чудесным образом управляется с самыми ошеломительными сложностями своего ремесла, его техника точна, его игра могущественна. Он обладает мощной энергией и предельной деликатностью. Никто лучше, чем он, не поймёт и не выразит музыку старых мастеров; никто не выдохнет с более глубоким и изысканным чувством мазурку Шопена или романс Мендельсона.

Наиболее известен как преподаватель (с 1887 г.) Парижской консерватории, где среди его учеников были Энрике Гранадос, Альберто Вильямс, Рикардо Виньес, Шарль Турнемир и Морис Равель, посвятивший Берио свою «Испанскую рапсодию».

В композиторском наследии Берио — четыре фортепианных концерта и ряд камерных сочинений; соната для флейты и фортепиано Op. 64 (1886) была написана для Поля Таффанеля и позднее записана им. Над несколькими дидактическими сочинениями по фортепианному аккомпанементу работал в соавторстве со своим отцом.

Ссылки

• Берио, Шарль Вильфрид де: ноты произведений на International Music Score Library Project

Отрывок, характеризующий Берио, Шарль Вильфрид де

Видно было, что насмешливое отношение князя Андрея к странникам и бесполезное заступничество за них княжны Марьи были привычные, установившиеся между ними отношения.
– Mais, ma bonne amie, – сказал князь Андрей, – vous devriez au contraire m'etre reconaissante de ce que j'explique a Pierre votre intimite avec ce jeune homme… [Но, мой друг, ты должна бы быть мне благодарна, что я объясняю Пьеру твою близость к этому молодому человеку.]
– Vraiment? [Правда?] – сказал Пьер любопытно и серьезно (за что особенно ему благодарна была княжна Марья) вглядываясь через очки в лицо Иванушки, который, поняв, что речь шла о нем, хитрыми глазами оглядывал всех.
Княжна Марья совершенно напрасно смутилась за своих. Они нисколько не робели. Старушка, опустив глаза, но искоса поглядывая на вошедших, опрокинув чашку вверх дном на блюдечко и положив подле обкусанный кусочек сахара, спокойно и неподвижно сидела на своем кресле, ожидая, чтобы ей предложили еще чаю. Иванушка, попивая из блюдечка, исподлобья лукавыми, женскими глазами смотрел на молодых людей.
– Где, в Киеве была? – спросил старуху князь Андрей.
– Была, отец, – отвечала словоохотливо старуха, – на самое Рожество удостоилась у угодников сообщиться святых, небесных тайн. А теперь из Колязина, отец, благодать великая открылась…
– Что ж, Иванушка с тобой?
– Я сам по себе иду, кормилец, – стараясь говорить басом, сказал Иванушка. – Только в Юхнове с Пелагеюшкой сошлись…
Пелагеюшка перебила своего товарища; ей видно хотелось рассказать то, что она видела.
– В Колязине, отец, великая благодать открылась.
– Что ж, мощи новые? – спросил князь Андрей.
– Полно, Андрей, – сказала княжна Марья. – Не рассказывай, Пелагеюшка.
– Ни… что ты, мать, отчего не рассказывать? Я его люблю. Он добрый, Богом взысканный, он мне, благодетель, рублей дал, я помню. Как была я в Киеве и говорит мне Кирюша юродивый – истинно Божий человек, зиму и лето босой ходит. Что ходишь, говорит, не по своему месту, в Колязин иди, там икона чудотворная, матушка пресвятая Богородица открылась. Я с тех слов простилась с угодниками и пошла…