Берки, Фериз

Фериз Берки

Фериз Бе́рки (венг. Berki Feriz; 31 декабря 1917, Котор, Королевство Далмация, Австро-Венгрия — 7 января 2006, Будапешт, Венгрия) — протопресвитер Русской православной церкви, настоятель Будапештского Успенского кафедрального собора. Переводчик богослужебных текстов на венгерский язык.

Биография

Родился 31 декабря 1917 года в городе Котор, в королевстве Далмация, в Австро-Венгрии, в православной семье: отец был венгерским офицером, мать — сербка.

По окончании гимназии поступил на Богословский факультет Афинского университета, который окончил в 1940 году.

В феврале 1941 года зачислен в штат Министерства просвещения и культов Венгрии на должность референта по вопросам Православия. Одновременно состоял ординарным профессором по кафедре греческого языка, патрологии и канонического права, а позднее — директором Православного («Греко-восточного») богословского института в Будапеште с апреля 1942 года по июнь 1944 года. С 1942 года начал публиковать статьи на богословские и церковно-исторические темы в светской и церковной печати.

В период немецкой оккупации Венгрии был арестован и в декабре 1944 года заключён в тюрьму города Шопрон. При наступлении советской армии был депортирован в Германию и интернирован. После капитуляции фашистской Германии был освобождён и в конце мая 1945 года вернулся в Будапешт.

После войны вошёл в каноническое ведение Московского Патриархата. В течение 2 лет изучал классическую филологию в Будапештском университете, с 1951 года преподавал там греческий язык.

В 1952 году благочинный администратор православных приходов в Венгрии протоиерей Иоанн Кополович поручил Феризу издание новоучреждённого журнала Венгерского благочиния «Egyházi Króniká» («Церковная летопись»), а также ввёл его в состав испытательной комиссии для принимающих духовный сан. Оставался на этом служении более полувека, публикуя здесь свои труды и освещая церковную жизнь в Венгрии.

12 июля 1954 году был рукоположён во диакона Преображенском храме Москвы митрополитом Крутицким Николаем (Ярушевичем).

18 июля того же года в Троицком соборе Троице-Сергиевой Лавры патриархом Московским и всея Руси Алексием I был рукоположен во пресвитера к Будапештскому Никольскому храму. 20 июля того же года был возведён в сан протоиерея.

30 июля того же года был назначен настоятелем Будапештского Успенского кафедрального собора и благочинным-администратором православных приходов в Венгрии.

В 1957 году был удостоен степени доктора богословия Прешовского православного богословского факультета.

В ноябре 1959 года по приглашению митрополита Фессалоникийского Пантелеимона (Папагеоргиу) посетил Салоники, где принимал участие в торжествах в честь святителя Григория Паламы.

Активно участвовал в организации Православной Церкви в Венгрии. Более сорока лет жизни отдал делу перевода богослужебных книг на венгерский язык. До того, как он приступил к этой деятельности, на венгерском имелись лишь отдельные переводы литургических текстов, выполненные преимущественно униатами. Благодаря его трудам, Православная Церковь в Венгрии получила богослужебными книги в объёме, необходимом для совершения всех основных богослужений и священнодействий. Он выполнил переводы на венгерский чинопоследований православной литургии и других богослужений, книг Правил святых апостолов и Правил Вселенских Соборов. Его трудами были изданы Требник, Служебник и Молитвослов на венгерском языке. Занимался научно-богословской деятельностю, публикуясь в различных изданиях.

Принимал активное участие в межхристианских контактах. Участвовал в подготовке и проведении Поместных Соборов 1971, 1988, 1990 годов. Представлял Венгерское благочиние в торжествах, проходивших в Москве и Троице-Сергиевой Лавре в мае 1978 года и июне 1988 года.

28 декабря 1997 года в Успенском соборе города Будапешта архиепископом Берлинским и Германским Феофаном (Галинским) был возведён в сан протопресвитера по случаю к 80-летия со дня рождения. Награждённому юбиляру были направлены приветствия от Патриарха Алексия II и митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла. В торжествах в Успенском соборе Будапешта принял участие секретарь ОВЦС МП по межправославным связям и загранучреждениям Русской Православной Церкви архимандрит Елисей (Ганаба).

С 2000 года, после преобразования Венгерского благочиния в Будапештскую епархию, оставался настоятелем кафедрального Успенского собора.

Последние годы его земной жизни были омрачены судебным процессом, инициированным Константинопольским Патриархатом с целью отчуждения Будапештского Успенского собора. Отец Фериз напряжённо следил за ходом судебного процесса, и с глубоким удовлетворением воспринял решение Верховного суда Венгрии, отклонившее иск Константинопольского Патриархата.

За долгие годы своего священнического служения отец Фериз снискал любовь и уважение православной паствы Венгрии. Несмотря на почтенный возраст и болезни, до последних дней по возможности, приходил в храм на богослужение; свою последнюю проповедь он произнёс за 12 дней до кончины. Скончался 7 января 2006 года в Будапеште, будучи старейшим клириком епархии.

Ссылки

• [www.pravenc.ru/text/78152.html БЕРКИ] // Православная энциклопедия. Том IV. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2002. — С. 658-659. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 5-89572-009-9

Отрывок, характеризующий Берки, Фериз

Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.