Берлинский пончик

Берлинский пончик (нем. Berliner Pfannkuchen) или чаще просто берлинер (разг. нем. Berliner) — популярный в Германии и Австрии обжаренный в масле пончик среднего размера из сладкого дрожжевого теста с начинкой из конфитюра (обычно клубничного или сливового) или реже крема. Встречаются региональные варианты: в Швабии и Франконии — с пастой из шиповника, в Баварии, Австрии и Южном Тироле — с абрикосовым джемом. В северных землях Германии встречается берлинер с заварным или ванильным кремом. Именно такой пончик называется берлинером в США, где он очень популярен.

Сверху берлинский пончик посыпан сахарной пудрой или полит сахарной глазурью. Берлинский пончик в Германии является традиционным угощением в новогоднее время и на карнавал, когда для розыгрыша могут в начинке использоваться горчица или лук.

По легенде берлинский пончик был изобретён в 1756 году неким берлинским кондитером, мечтавшим служить в артиллерии Фридриха Великого. Хотя кондитер не сумел проявить себя должным образом на военном поприще, он был оставлен при полку полевым пекарем. В благодарность за это «артиллерийский пекарь» в отсутствие печи придумал жарить круглые пушечные ядра из дрожжевого теста в масле на открытом огне. Пончики получили распространение в Берлине, где продавались с лотков. Когда и кем было придумано начинять берлинские пончики конфитюром, неизвестно.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Берлинский пончик
• [www.vkus-kachestva.fis.ru/product/7784701 Берлинский пончик на сайте одного из производителей]
• [books.google.com/books?id=l2jZ7HqeTaEC&pg=PA72&dq=Berliner+Pfannkuchen&hl=ru&cd=2#v=onepage&q=Berliner%20Pfannkuchen&f=false Рецепт приготовления берлинских пончиков  (англ.)]

Отрывок, характеризующий Берлинский пончик

– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.