Берлин-Темпельхоф (аэропорт)

Аэропорт Берлин-Темпельхоф
Центральный вход в аэровокзал
Страна: Регион:	ФРГ Берлин
Тип:
Код ИКАО: Код ИАТА:	EDDI THF
Высота: Координаты:	51м 52°28′23″ с. ш. 13°24′14″ в. д.52.47306° с. ш. 13.40389° в. д. / 52.47306; 13.40389
Местное время:	UTC +1/+2
Время работы:	c 30 октября 2008 закрыт
Эксплуатант:	Flughafen Berlin-Schönefeld GmbH
Сайт:	[www.berlin-airport.de lin-airport.de]
Взлётно-посадочные полосы (ВПП)
Номер	Размеры	Покрытие
09R/27L	1840 м	асфальт
09L/27R	2094 м	асфальт

Для термина «Берлин» см. также другие значения.

Аэропорт Берлин-Темпельхоф (нем. Flughafen Berlin-Tempelhof, IATA: THF, ICAO: EDDI) — аэропорт в Берлине, функционировавший с 1920-х гг. по 2008 год. Располагается в районе Темпельхоф, внутри кольцевой линии S-Bahn.

История

Темпельхофское поле, на котором был построен аэропорт Темпельхоф, раньше служило плацем для строевой подготовки. В 1909 году Орвилл Райт представил здесь свой летательный аппарат, проводил показательные полёты и установил несколько рекордов. В 1922 году площадь выровняли и укрепили, а в 1923 году здесь появилось два первых ангара. Первая авиалиния соединила Берлин с Кёнигсбергом. Отсюда после сдачи аэропорта в эксплуатацию 6 апреля 1926 года был совершён первый регулярный рейс авиакомпании «Lufthansa» (тогда ещё «Deutsche Luft Hansa A.G.») в Цюрих. Уже в 1927 году к аэропорту Темпельхоф — первому в мире — была подведена линия U-Bahn.

В 1930-е годы по объёму перевозок Темпельхоф значительно превосходил аэропорты Парижа, Амстердама и Лондона. Однако технические возможности аэропорта были быстро исчерпаны, и в 1934 году архитектором Эрнстом Загебилем был представлен план его расширения, в соответствии с которым аэропорт смог бы обслуживать до шести миллионов пассажиров в год (в 1934 году — только 200 тысяч человек).

Появившийся в результате аэровокзал площадью в 284 тысяч кв. м. стал по тем временам самым крупным зданием в мире. Оно также является и одним из самых длинных зданий: общая длина дугообразной части здания составляет около 1,2 км. Покрытое травой лётное поле овальной формы имело в диаметре около двух километров и позволяло достаточно лёгким самолётам того времени, как, например, «Junkers Ju 52», точно садиться и взлетать против господствующего ветра. Строительство продолжалось и после начала войны в 1939 году, но и к 1945 году аэропорт ещё не был полностью достроен. Станция метрополитена была соответственно перенесена к новому зданию аэропорта.

Воздушный мост

В апреле 1945 года аэропорт Темпельхоф был захвачен советскими войсками, а 4 июля был передан американским оккупационным властям. Американская военная администрация реквизировала его и отменила вылеты самолётов гражданской авиации. К моменту передачи аэропорта американцам его новое здание ещё не эксплуатировалось.

В 1948 году аэропорт стал играть новую роль. Во время блокады Западного Берлина вместе с другими аэродромами в Тегеле и Гатове Темпельхоф использовался для доставки в город продовольствия. Большая часть груза представляла собой горючее. Авиаснабжение города жизненно необходимым продовольствием по берлинскому воздушному мосту, соединившему Берлин с другими западногерманскими городами, продолжалось с 26 июня 1948 года по 12 мая 1949 года. Самолёты взлетали и садились в Темпельхофе каждые 90 секунд. Благодаря американскому пилоту Гейлу Хелворсену, который при посадке в Темпельхофе сбрасывал для берлинских детей из окна кабины сладости на парашютиках из носовых платков, самолёты, работавшие на берлинском воздушном мосту, стали называть «изюмными бомбардировщиками». Для бесперебойной работы воздушного моста была построена южная взлётно-посадочная полоса, перекрывшая улицу Одерштрассе в районе Нойкёльн.

Об этих исторических событиях напоминает памятник воздушному мосту на площади перед аэропортом. Ироничные берлинцы дали памятнику прозвища «грабли голода» (Hungerharke) и «когти голода» (Hungerkralle). Аналогичные памятники установлены в аэропорту Франкфурта-на-Майне и на военном аэродроме в Целле.

Аэропорт Западного Берлина

С 1950 года часть аэропорта была передана Верховным комиссаром США в Германии для гражданских авиаперевозок. Имевшиеся мощности быстро достигли предела, и в результате переговоров с американцами остававшаяся за ними часть аэропорта в том же году передана для гражданского использования.

Чтобы несколько облегчить монументальный облик входного зала («Зала почёта») аэровокзала и придать ему более современный вид, была снижена высота потолка за счёт установки промежуточного перекрытия. «Зал почёта» над ним до сих пор не использовался, и увидеть его можно только на специальных экскурсиях. Укреплённая для тяжёлых самолётов воздушного моста и износившаяся металлическая взлётно-посадочная полоса была заменена на асфальтовую.

Важную роль играла шарообразная радарная антенна в северо-восточной части здания, которая во времена холодной войны была самой восточной точкой авиа-диспетчерской службы США. И сегодня эти 100 кв. м являются единственной территорией аэропорта, используемой Бундесвером.

В 1954 году пассажирооборот Темпельхофа составил 650 тысяч человек, которые в основной массе обслуживались авиакомпаниями союзников: «British European Airways», ставшей впоследствии «British Airways», «Air France» (до 1960 года) и «Pan American World Airways». Летом 1975 года Темпельхоф был закрыт для гражданского воздушного сообщения, его заменил новый аэропорт Тегель, появившийся на территории французского военного аэропорта по проекту гамбургских архитекторов «Gerkan, Marg und Partner».

Возобновление работы аэропорта в 1985 году

В 1985 году аэропорт Темпельхоф открылся вновь для бизнес-авиации и авиаперевозчиков с небольшими самолётами.

В 1990 году аэропорт обслужил более 400 тысяч пассажиров. В 1994 году ВВС США передали аэропорт в собственность управляющей компании аэропорта.

Длина ВПП аэропорта составляла 2116 м, поэтому размер самолётов, приземляющихся в Темпельхофе, был ограничен (не больше Airbus A320 и Boeing 727), и аэропорт использовался преимущественно для рейсов внутри Германии и Европы. Аэропорт Темпельхоф также использовался для нужд авиации, не относящейся к регулярным рейсам авиакомпаний и чартерам.

Закрытие аэропорта

В 1996 году федеральный министр транспорта, правящий бургомистр Берлина и премьер-министр Бранденбурга приняли так называемое «консенсусное решение» о строительстве международного аэропорта Берлин-Бранденбург, за которым последует закрытие аэропортов Темпельхоф и Тегель. На территории, занимаемой нерентабельным аэропортом, в соответствии с градостроительным проектом «Темпельхофская свобода», в здании аэропорта появятся культурный, медийный и творческий центр «Темпельхоф Форум THF» (нем. Tempelhof Forum THF), а по границе лётного поля — новые жилые кварталы. На самом лётном поле будет разбит парк. Планы берлинского Сената столкнулись с противодействием некоторых авиакомпаний. Противники закрытия аэропорта организовали инициативную группу, провели сбор подписей для проведения референдума и добились его проведения. Несмотря на то, что при явке в 36,1 % за аэропорт проголосовали 60,1 % участвовавших в референдуме, их голоса составили только 21,7 % от всех избирателей, что недостаточно для признания референдума состоявшимся (25 %). Проведение референдума обошлось городской казне в 2,5 млн евро.

30 октября 2008 года состоялось официальное закрытие аэропорта для регулярного сообщения. Последним самолётом, взлетевшим с ВПП Темпельхоф 24 ноября 2008 г., является частный Ан-2, рег. D-FBAW, ранее принадлежавший ВВС ГДР. В настоящее время летное поле аэродрома открыто для свободного посещения всеми желающими.

В честь закрытия аэропорта авиастроительная компания Германии, основанная Хуго Юнкерсом в Дессау как фирма Junkers&Co, создала ограниченную по всему миру серию наручных мужских часов с надписью на циферблате «Berlin. Tempelhof. Letzter Flog 30.10.2008»

После закрытия

Предлагались различные варианты использования территории и зданий аэропорта.

С 2015 года здание аэровокзала и ангары используются как временный центр приема и размещения беженцев (самый крупный в Германии).

Архитектура

В своём проекте нового аэропорта в Темпельхофе архитектор Эрнст Загебиль учёл все требования, которые предъявлялись в то время к крупным аэропортам, предусмотрев в единой архитектурной форме отдельные функциональные уровни для зон прибытия, вылета, почтовых и грузовых перевозок. На момент возведения аэропорта функциональная комплексность сооружений аэропорта, заключавшаяся не только в выделении уровней, но и в разнообразной привычной сейчас дополнительной инфраструктуре, как отели, конгресс-центры, рестораны и офисные помещения авиакомпании «Lufthansa», являлась абсолютно уникальным решением и стала образцом в строительстве современных аэропортов. В 2004 году британский архитектор сэр Норман Фостер назвал Темпельхоф «матерью всех аэропортов».

В 2011 году аэропорт Берлин-Темпельхоф был внесён в список исторических памятников инженерно-архитектурного искусства Германии.

Библиография

• Frank Schmitz: Flughafen Tempelhof. Berlins Tor zur Welt. be.bra Verlag, Berlin 1997, ISBN 3-930863-32-4.
• Laurenz Demps, Carl-Ludwig Paeschke: Flughafen Tempelhof. Die Geschichte einer Legende. Ullstein Verlag, Berlin 1998, ISBN 3-550-06973-1.
• Elke Dittrich: Ernst Sagebiel — Leben und Werk (1892—1970). Lukas Verlag, Berlin 2005, ISBN 3-936872-39-2.
• Elke Dittrich: Der Flughafen Tempelhof in Entwurfszeichnungen und Modellen 1935—1944. Lukas Verlag, Berlin 2005, ISBN 3-936872-52-X.
• Philipp Meuser: Vom Fliegerfeld zum Wiesenmeer. Geschichte und Zukunft des Flughafens Tempelhof. Quintessenz Verlag, Berlin 2000, ISBN 3-8148-0085-0.
• André Hoffmann: Der nationalsozialistische ‚Weltflughafen‘ Berlin-Tempelhof — seine Entstehung und Bedeutung. Magisterarbeit Philipps-Universität, Marburg 2002.

Ссылки

• Аэропорт Темпельхоф: тематические медиафайлы на Викискладе
• [www.stadtentwicklung.berlin.de/planen/staedtebau-projekte/tempelhof/index.shtml Градостроительный проект «Темпельхофская свобода» на сайте администрации Сената Берлина (нем.)]
• [www.n24.de/news/newsitem_795329.html История аэропорта Темпельхоф в фотографиях]

Отрывок, характеризующий Берлин-Темпельхоф (аэропорт)

– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.
– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
– Да, да, – подтверждал Пьер.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.
Масон хрипло, старчески прокашлялся и кликнул слугу.
– Что лошади? – спросил он, не глядя на Пьера.
– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?
– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.