Берлье, Жан-Батист
| Жан-Батист Берлье | |
| фр. Jean-Baptiste Berlier | |
 | |
| Мемориальная доска Берлье в парижском метрополитене | |
|---|---|
| Род деятельности: |
инженер, изобретатель, в том числе пневматической почты |
| Дата рождения: | |
| Место рождения: |
Рив-де-Жье (Луара, Рона — Альпы, Франция) |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Жан-Бати́ст Берлье́ (фр. Jean-Baptiste Berlier; 11 октября 1841[1], Рив-де-Жье, Луара — 1911, Довиль) — французский инженер и изобретатель, причастный к созданию пневматической почты и метрополитена в Париже.[2]
Биография
Отец его имел большую фабрику химических продуктов в Сен-Фоне, близ Лиона. Берлье учился первоначально в школе рудокопов в Сент-Этьене, затем в центральной школе в Люне. Когда умер его отец, Берлье взял на себя дальнейшее руководство этим предприятием, но коммерческая сторона дела мало его привлекала, и мало-помалу Берлье посвятил себя исключительно химии и механике, предоставив братьям вести дела фабрики.[3]
Поставленный вскоре во главе главного общества ассенизации города Лиона, Берлье задался вопросом получения из мочи сернокислого аммония и с этой целью построил ряд приборов, вполне удовлетворявших требованиям науки и практики. Тут же ему впервые пришла мысль устройства пневматической выгребки нечистот, и, осуществляя её на деле, он предпринял, несмотря на оппозицию большинства инженеров в Лионе, ряд таких опытов. Слава о Берлье дошла вскоре до Парижа, и он был туда приглашён для применения на практике своей идеи. С 1 марта 1882 года пневматическая система вывоза нечистот была применена уже в двух округах Парижа и дала великолепные результаты.[3]
Берлье принимал участие в разработке парижской пневматической почты[2], которая просуществовала вплоть до 1984 года[4]. Ему же принадлежит также мысль устройства пневматической почты, при помощи которой письма из Лондона могли бы получать в Париже через полтора часа.[3]
Кроме того, Берлье усердно занимался электричеством: он построил электрическую железную дорогу и представил проект устройства в Париже электрического подземного сообщения вместо существующих конок, ставший основой парижского метрополитена[2]. Подробности о Берлье и его изобретениях были при жизни опубликованы в «La Grande Encyclopédie» (Париж, 1890).[3]
Память
В честь Берлье названа одна из парижских улиц (Rue Jean-Baptiste-Berlier). На одной из станций парижского метрополитена установлена мемориальная доска в память о нём.
См. также
Напишите отзыв о статье "Берлье, Жан-Батист"
Примечания
- ↑ В «Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона» в качестве года рождения указан 1843-й.
- ↑ 1 2 3 [www.larousse.fr/encyclopedie/personnage/Berlier/108513 Jean-Baptiste Berlier] (фр.). Encyclopédie. Larousse. Проверено 7 декабря 2010. [www.webcitation.org/68wwjWoYR Архивировано из первоисточника 6 июля 2012].
- ↑ 1 2 3 4 Берлие // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907. (Проверено 6 декабря 2010)
- ↑ [marcophilie.org/tad-pneumatique.html Introduction à la poste pneumatique] (фр.). DU. Paris. La poste pneumatique. Marques postales; Guy Maggay. Проверено 7 декабря 2010. [www.webcitation.org/68wwkBG6L Архивировано из первоисточника 6 июля 2012].
Литература
|
Портал «Метро» |
|---|
|
Портал «Франция» |
|---|---|
|
Портал «Филателия» |
- [www.velib.com/book.php?avtor=p_852_1&book=3726_19_19 Комментарии] // Пруст М. Под сенью девушек в цвету / Пер. Н. Любимова. — M.: АСТ, Люкс, 2005. — 544 с. — ISBN 5-17-024768-0, 5-9660-0178-2. — (Сер. Мировая классика). (Проверено 7 декабря 2010)
- Adler E. Jean-Baptiste Berlier, un assainisseur sous pression (I) // TSM: Techniques Sciences Methodes — Genie Urbain Genie Rural. — 2009. — no 7. — P. 10—12. — 8 août. — ISSN 0299-7258. (фр.)
- Adler E. Jean-Baptiste Berlier, passion pneumatique (II) // TSM: Techniques Sciences Methodes — Genie Urbain Genie Rural. — 2009. — no 9. — P. 18—20. — 6 septembre. — ISSN 0299-7258. (фр.)
Отрывок, характеризующий Берлье, Жан-Батист
– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.
Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.
