Берман, Лазарь Васильевич

Лазарь Васильевич Берман
Род деятельности:	поэт, писатель, журналист

Лазарь Васильевич (Вульфович) Берман (1894—1980) — русский советский поэт, писатель, журналист.

Биография

Родился 27 февраля 1894 года по старому стилю в Санкт-Петербурге. Отец — Василий Лазаревич Берман — юрист, историк, энтузиаст еврейского движения, поэт и путешественник — умер в Каире от чахотки, когда сыну было два года. Мать пережила отца почти на пятьдесят лет и погибла в ленинградскую блокаду. В 1905 голу поступил в 5-ю петербургскую гимназию, где проучился два года, а в 1907 году перешёл в Тенишевское училище.

Учился на юридическом факультете Санкт-Петербургского университета. С июня 1917 года служил в школе шоферов броневого запасного автомобильного дивизиона. Дружил с Виктором Шкловским.

В 1915 году поступил секретарём в журнал «Голос жизни».

После революций 1917 годы был близок к эсерам, в 1918 году, во время эсеровского мятежа был арестован в качестве заложника, но не пострадал. В том же году добровольцем поступил в Красную Армию, в автомобильные части 7-й армии Западного фронта. Был помощником шофёра, заведующим гаражом, командиром автоотряда, заведовал экспедиционной частью автомастерских.

В 1920—1921 годах работал секретарем в Петроградском отделении Союза поэтов. Организовал, вместе с И. Оксеновым и К. Державиным, издательство «Эрато». В 1921 году, после демобилизации, поступил на автомобильное отделение электромеханического факультета Технико-педагогического института, который закончил в 1922 году.

В 1924 году стал секретарем журнала «Новый Робинзон».

Известен тем, что в 1925 году заходил к Есенину в гостиницу «Англетер» вечером накануне гибели последнего.

Во второй половине 1920-х годов работал в газете «Ленинские искры», руководил пионерской радиопередачей. В 1929 году «Красная газета» командировала его в «карскую экспедицию» (ледокол «Красин» в сопровождении нескольких судов должен, обогнув Скандинавию, найти проход через льды к устьям сибирских рек), о которой он оставил путевые заметки.

В декабре 1929 года переехал в Москву. В 1930-х годов работал редактором газет-учебников Учпедгиза, в 1939 году организовал автомобильный кружок для детей.

В июне 1942 года был мобилизован и определён рядовым в караульную роту в Москве, где пробыл около восьми месяцев. С начала 1943 до 1945 года воевал в составе автослужбы 2-го Украинского фронта.

После демобилизации вернулся к руководству автомобильным кружка, при котором возникла «Первая детская автомобильная трасса» («1 ДАТ») — прообраз современных картодромов.

Умер в 1980 году в Москве.

Творчество

В 1912 году под грифом «Тенишевское училище в СПб» вышел стихотворный сборник «Пепел», в который вошли стихи Бермана. В 1915 году вышел второй сборник его стихов — «Неотступная свита», а в сентябре 1921 года — последняя его поэтическая книга «Новая Троя», вызвавшая резко критический отзыв Валерия Брюсова. Более стихов не публиковал.

Обратившись к прозе, написал несколько популярных книг о технике для детей: про трамваи, автомобили («Четыре скорости. Первая книга об автомобиле»; 1936), работу корабля-сухогруза («Кобылья вахта»; 1930) и другие.

Оставил путевые заметки о «карской экспедиции» ледокола «Красин» (1929).

Сюжетно своеобразным и единственным обращением Бермана к научной фантастике является научно-популярная повесть-сказка «Путешествие по стране Авто» (1961). Действие повести происходит в мире «Путешествий Гулливера» Джонатана Свифта. Мальчик-лилипут попадает в страну великанов, где к тому временем техника достигла современного уровня. Столкновение масштабов позволяет автору живо и занимательно, описывая приключения маленького героя, объяснить устройство и принцип действия двигателя внутреннего сгорания.

Сочинения

• Парящий полет: Стихотворения. — Рудня-Смоленск: Мнемозина, 2010. 116 стр. (Серия «Серебряный пепел»).

Ссылки

• [rienight.at.ua/news/letejskaja_biblioteka_54/2010-03-24-37 Летейская библиотека — 54]
• [scifi.spb.ru/authors/b/berman.l/berman.htm Берман, Лазарь Васильевич] // Энциклопедия фантастики: Кто есть кто / Под ред. Вл. Гакова. — Минск: ИКО «Галаксиас», 1995. — 694 с. — ISBN 985-6269-01-6.

Отрывок, характеризующий Берман, Лазарь Васильевич

Ввечеру, когда после ужина стали расходиться, Анатоль поцеловал руку княжны. Она сама не знала, как у ней достало смелости, но она прямо взглянула на приблизившееся к ее близоруким глазам прекрасное лицо. После княжны он подошел к руке m lle Bourienne (это было неприлично, но он делал всё так уверенно и просто), и m lle Bourienne вспыхнула и испуганно взглянула на княжну.
«Quelle delicatesse» [Какая деликатность,] – подумала княжна. – Неужели Ame (так звали m lle Bourienne) думает, что я могу ревновать ее и не ценить ее чистую нежность и преданность ко мне. – Она подошла к m lle Bourienne и крепко ее поцеловала. Анатоль подошел к руке маленькой княгини.
– Non, non, non! Quand votre pere m'ecrira, que vous vous conduisez bien, je vous donnerai ma main a baiser. Pas avant. [Нет, нет, нет! Когда отец ваш напишет мне, что вы себя ведете хорошо, тогда я дам вам поцеловать руку. Не прежде.] – И, подняв пальчик и улыбаясь, она вышла из комнаты.


Все разошлись, и, кроме Анатоля, который заснул тотчас же, как лег на постель, никто долго не спал эту ночь.
«Неужели он мой муж, именно этот чужой, красивый, добрый мужчина; главное – добрый», думала княжна Марья, и страх, который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться; ей чудилось, что кто то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто то был он – дьявол, и он – этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.
Она позвонила горничную и попросила ее лечь в ее комнате.
M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.