Берман, Лазарь Наумович

Лазарь Наумович Берман
Дата рождения	26 февраля 1930(1930-02-26)
Место рождения	Ленинград, РСФСР, СССР
Дата смерти	6 февраля 2005(2005-02-06) (74 года)
Место смерти	Флоренция
Страна	СССР СССР
Профессии	Исполнитель
Инструменты	Фортепиано
Награды

Ла́зарь Нау́мович Бе́рман (26 февраля 1930, Ленинград — 6 февраля 2005, Флоренция) — советский и российский пианист, Заслуженный артист РСФСР.

Биография

Берман родился в еврейской семье, обучаться игре на фортепиано стал с двух лет сначала под руководством матери, а затем — у профессора Ленинградской консерватории Самария Савшинского. В 1939 году семья переехала в Москву, где наставником Бермана стал Александр Гольденвейзер, у которого он учился сначала в Центральной музыкальной школе, а затем в Московской консерватории, которую окончил в 1953 году. Три года спустя, обучаясь в аспирантуре, Берман получил премии на двух международных конкурсах пианистов — имени королевы Елизаветы в Брюсселе и имени Ференца Листа в Будапеште, после чего был приглашён на гастроли за границу, где помимо концертной деятельности также сделал ряд записей, в том числе Сонаты Листа и «Аппассионаты» Бетховена.

С 1959 по 1971 год Берману было запрещено выезжать за границу из-за его женитьбы на француженке (с которой он вскоре развёлся), однако пианист продолжал концертировать и делать записи в СССР на фирме «Мелодия», в том числе цикла Этюдов высшего мастерства («Трансцендентных») Листа, эта запись стала одной из первых, сделанных в СССР с применением стереотехнологий. С середины 1970-х пианисту было вновь позволено выступать за границей, где он имел большой успех. Среди его записей этого периода — Третий концерт Рахманинова и Первый концерт Чайковского. В 1980 году, на пике его популярности, Берману вновь был закрыт выезд из СССР из-за того, что при досмотре его багажа была обнаружена книга запрещённого американского писателя. С началом перестройки давление на пианиста несколько ослабло, и в 1988 году ему было присвоено звание Заслуженного артиста РСФСР.

В августе 1990 года Берман уехал в Норвегию, а некоторое время спустя — в Италию, где занялся преподавательской деятельностью, через четыре года он получил итальянское гражданство, а ещё через год был приглашён в Высшую школу музыки Веймара, где и преподавал до 2000 года. Часто выступал со своим сыном — скрипачом Павлом Берманом.

Творчество

Берман — один из крупнейших отечественных пианистов, музыкальные критики часто включали его в тройку лучших советских исполнителей на фортепиано вместе с Эмилем Гилельсом и Святославом Рихтером. Его интерпретации музыки Листа, а также Рахманинова, Чайковского, Скрябина и других композиторов имели большой успех как в СССР, так и за границей. Исполнение Бермана отличалось высокой виртуозностью и глубоким чувством стиля.

Интересные факты

Павел Лазаревич Берман и Лазарь Наумович Берман послужили прототипами героев романа Павла Санаева "Хроники Раздолбая" - скрипача Миши Мороза и его отца, талантливого пианиста.

Ссылки

• [www.allmusic.com/cg/amg.dll?P=amg&sql=41:12900~T1 Лазарь Берман] (англ.) на сайте Allmusic
• [www.internazionale.it/pagine/blognote/berman.htm Дискография Бермана]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Берман, Лазарь Наумович

Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?