Бермудо I
| Бермудо I Дьякон Bermudo I el Diacono<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Бермундо I Дьякон. Мраморная статуя на северном фасаде Пласа Ориенте в Мадриде</td></tr> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 789 — 791 | |||
| Предшественник: | Маурегато | ||
| Преемник: | Альфонсо II | ||
| Рождение: | ок. 750 | ||
| Смерть: | 797 Овьедо | ||
| Место погребения: | Овьедо | ||
| Род: | Пересы | ||
| Отец: | Фруэла Кантабрийский | ||
| Супруга: | Озенда | ||
| Дети: | сыновья: Рамиро I, Гарсия дочь: Кристина | ||
Берму́до I Дья́кон (Вермудо; исп. Bermudo I el Diacono, галис. Vermudo I o Diácono; ок. 750 — 797) — король Астурии в 789—791 годах, второй сын Фруэлы, герцога Кантабрии.
Биография
Правление
Бермудо был младшим братом короля Астурии Аурелио. Хроники сообщают, что он был дьяконом[1]. В 789 году умер король Маурегато, после чего астурийская знать уговорила Бермудо отказаться от духовного сана и избрала его королём. Это был первый случай нарушения готского права, запрещавшего духовным царствовать[2].
Став королём, Бермудо сразу же вернул ко двору из Алавы сына короля Фруэлы I Жестокого, Альфонсо, бежавшего туда после того, как трон узурпировал Маурегато[1]. Король назначил Альфонсо начальником армии[2].
В 788 году в Кордовском эмирате умер эмир Абд ар-Рахман I, с которым короли Астурии заключили мирный договор. Со смертью Абд ар-Рахмана I начался новый этап взаимоотношений между арабами и христианами. Новый эмир Хишам I после смерти Маурегато счёл себя свободным от обязательств перед Астурией и организовал в 791 году военный поход в Галисию и Алаву. Вторгшиеся арабы разбили астурийскую армию у реки Бурбия, после чего Бермудо отрёкся от престола в пользу Альфонсо, ставшего королём под именем Альфонсо II. Сам же Бермундо вновь принял духовный сан, оставшись при дворе Альфонсо II советником[3].
«Хроника Альбельды» называет Бермудо «милосердным и набожным» человеком. Он умер в 797 году и был похоронен в Овьедо[4].
Брак и дети
Жена: Озенда. Дети[4]:
- Рамиро I (ок. 790 — 1 февраля 850), король Астурии с 842
- (?) Кристина
- Гарсия (ум. после 842/844)
Напишите отзыв о статье "Бермудо I"
Примечания
Литература
- Хроника Альфонсо III, гл. 20 ([www.vostlit.info/Texts/rus4/AlfonsoIII/frametext.htm электронная версия]).
- Альтамира-и-Кревеа, Рафаэль. История Средневековой Испании / Перевод с испанского Е. А. Вадковской и О. М. Гармсен. — СПб.: «Евразия», 2003. — 608 с. — 1 500 экз. — ISBN 5-8071-0128-6.
- Бермуд I // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Collins Roger. The Arab Conquest of Spain, 710—797. — London: Blackwell, 1989. — 239 p. — ISBN 0-631-15923-1.
Ссылки
- [fmg.ac/Projects/MedLands/ASTURIAS,%20LEON.htm#VermudoIdied797B Kings of Asturias 718-914] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 13 мая 2012.
- [www.covadonga.narod.ru/Asturia.html Астурия]. Реконкиста. Проверено 13 мая 2012. [www.webcitation.org/67xkVaCkY Архивировано из первоисточника 27 мая 2012].
Отрывок, характеризующий Бермудо I
Человеку доступно только наблюдение над соответственностью жизни пчелы с другими явлениями жизни. То же с целями исторических лиц и народов.Свадьба Наташи, вышедшей в 13 м году за Безухова, было последнее радостное событие в старой семье Ростовых. В тот же год граф Илья Андреевич умер, и, как это всегда бывает, со смертью его распалась старая семья.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини – все это, как удар за ударом, падало на голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.
Свадьба Наташи на время заняла его своей внешней стороной. Он заказывал обеды, ужины и, видимо, хотел казаться веселым; но веселье его не сообщалось, как прежде, а, напротив, возбуждало сострадание в людях, знавших и любивших его.
После отъезда Пьера с женой он затих и стал жаловаться на тоску. Через несколько дней он заболел и слег в постель. С первых дней его болезни, несмотря на утешения докторов, он понял, что ему не вставать. Графиня, не раздеваясь, две недели провела в кресле у его изголовья. Всякий раз, как она давала ему лекарство, он, всхлипывая, молча целовал ее руку. В последний день он, рыдая, просил прощения у жены и заочно у сына за разорение именья – главную вину, которую он за собой чувствовал. Причастившись и особоровавшись, он тихо умер, и на другой день толпа знакомых, приехавших отдать последний долг покойнику, наполняла наемную квартиру Ростовых. Все эти знакомые, столько раз обедавшие и танцевавшие у него, столько раз смеявшиеся над ним, теперь все с одинаковым чувством внутреннего упрека и умиления, как бы оправдываясь перед кем то, говорили: «Да, там как бы то ни было, а прекрасжейший был человек. Таких людей нынче уж не встретишь… А у кого ж нет своих слабостей?..»
Именно в то время, когда дела графа так запутались, что нельзя было себе представить, чем это все кончится, если продолжится еще год, он неожиданно умер.
Николай был с русскими войсками в Париже, когда к нему пришло известие о смерти отца. Он тотчас же подал в отставку и, не дожидаясь ее, взял отпуск и приехал в Москву. Положение денежных дел через месяц после смерти графа совершенно обозначилось, удивив всех громадностию суммы разных мелких долгов, существования которых никто и не подозревал. Долгов было вдвое больше, чем имения.
Родные и друзья советовали Николаю отказаться от наследства. Но Николай в отказе от наследства видел выражение укора священной для него памяти отца и потому не хотел слышать об отказе и принял наследство с обязательством уплаты долгов.
Кредиторы, так долго молчавшие, будучи связаны при жизни графа тем неопределенным, но могучим влиянием, которое имела на них его распущенная доброта, вдруг все подали ко взысканию. Явилось, как это всегда бывает, соревнование – кто прежде получит, – и те самые люди, которые, как Митенька и другие, имели безденежные векселя – подарки, явились теперь самыми требовательными кредиторами. Николаю не давали ни срока, ни отдыха, и те, которые, по видимому, жалели старика, бывшего виновником их потери (если были потери), теперь безжалостно накинулись на очевидно невинного перед ними молодого наследника, добровольно взявшего на себя уплату.
