Бернард (король Италии)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Бернард
фр. Bernard, нем. Bernhard, итал. Bernardo<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Бернард Итальянский и архиепископ Милана Ансельм I. Фреска XVII века из базилики Святого Амвросия, Милан</td></tr>

король Италии
ок. 812 — 17 апреля 818
Предшественник: Пипин Итальянский
Преемник: Лотарь I
 
Рождение: около 798
Смерть: 17 апреля 818(0818-04-17)
Место погребения: базилика Святого Амвросия, Милан
Род: Каролинги
Отец: Пипин Итальянский
Супруга: Кунигунда Лаонская
Дети: Пипин I Вермандуа

Берна́рд (Бернар, Бернгард, Бернардо) Италья́нский (фр. Bernard, нем. Bernhard, итал. Bernardo) (около 79717 апреля 818) — король Италии (около 812—818) из династии Каролингов. Сын Пипина Итальянского.





Биография

Бернард — король Италии

Бернард был единственным внебрачным сыном короля Италии Пипина. Когда тот неожиданно умер 8 июня 810 года, Карл Великий взял его дочерей, своих внучек, на воспитание в свою семью, а Бернарда отдал для обучения в Фульдский монастырь, вероятно, подготавливая его к духовной карьере, однако, формально сохраняя за Бернардом право наследовать владения отца. Управляющим Итальянским королевством был поставлен Адалард.

В 812 году император Карл изменил свои намерения, вызвал Бернарда в Ахен и назначил его наместником Италии. Адалард был оставлен в Италии в качестве императорского эмиссара, а главным советником Бернарда был назначен брат Адаларда, Вала. Первые документы Бернарда как наместника Италии датируются летом 812 года, однако уже осенью этого года появляются хартии, в которых Бернард титулуется как король. В апреле 813 года Карл Великий наделил Бернарда титулом «король лангобардов» (Rex longobardorum), но официально права Бернарда на Италию были подтверждены только 11 сентября 813 года, когда на генеральном сейме в Ахене он принёс вассальную присягу только-что коронованному императорской короной Людовику I Благочестивому, а Людовик признал Бернарда наследником Пипина Итальянского. При этом власть короля Италии была ограничена: у него были изъяты земли в Алемании и Баварии, которыми владел его отец, и он был лишён королевской канцелярии, таким образом потеряв право издавать законодательные акты и выдавать хартии. Согласно миланским преданиям, возвратившись в Италию, Бернард был коронован архиепископом Одельбертом в Милане или Монце, но эти сведения отсутствуют в современных событиям исторических источниках.

В 813 или в 815 году Бернард женился на Кунигунде Лаонской[1]. В 814 году, после смерти Карла I Великого, Бернард принёс новую клятву верности императору Людовику I, а тот вновь подтвердил своё расположение к Бернарду, наделив его богатыми подарками. Несмотря на молодость, Бернард завоевал в Италии авторитет как разумный и деятельный правитель. В 815 году Бернард участвовал в заседании генерального сейма в Падерборне, после которого, по приказу императора, немедленно отправился в Рим, чтобы расследовать обстоятельства мятежа, поднятого против папы римского Льва III. Бернард, вместе с герцогом Сполето Винигизом, арестовал зачинщиков мятежа и тем спас папу от смерти. Летом 816 года Бернард участвовал в заседании генерального сейма в Ахене, а осенью сопровождал нового папу Стефана IV в его поездке к Людовику Благочестивому в Реймс.

Мятеж Бернарда

В июне 817 года Людовик I Благочестивый, желая закрепить наследственные права своих сыновей на Франкское государство, составил Акт «О порядке в Империи» (Ordinatio imperii), в котором наделял Лотаря I большими владениями и титулом соправителя, а младших сыновей — Пипина и Людовика — назначал подчинёнными королями. О Бернарде в документе не было сказано ни слова, хотя, формально, его право на престол Италии сомнению не подвергалось.

Обнародование Ordinatio Imperii в июле 817 года на сейме в Ахене вызвало недовольство Бернарда, чей статус как правителя стал неопределённым. К тому же, среди ближайшего окружения короля Италии было много лиц из числа тех, кого император Людовик в последнее время отстранил от своего двора. Советники Бернарда начали подбивать его предпринять срочные меры для закрепления за собой отцовского наследства. Бернард поддался на их уговоры и осенью начал подготовку к процедуре принесения его подданными присяги ему, а не Лотарю, как того требовал император. Об этом враги Бернарда — епископ Вероны Ратольд и граф Брешии Суппон I, преувеличив масштабы заговора, немедленно доложили Людовику Благочестивому. Тот незамедлительно собрал войско и в декабре выступил к Шалону. Узнав об этом, Бернард перекрыл проходы в Альпах, пытаясь преградить Людовику путь в Италию и объявил о созыве войска. Однако, видя малочисленность своих войск, Бернард поспешил к императору, чтобы умолять его о прощении и доказать свою верность, но, по прибытии в Шалон, он был арестован.

На первом же допросе Бернард признал факт подготовки мятежа и назвал имена своих сторонников, из которых основными были Эгиттео, препозит королевской казны (камерарий) Регинхард и пфальцграф императора Регинхарий. Все они были арестованы. По обвинению в пособничестве мятежу под стражу также были взяты советники Бернарда Вала и Адалард, архиепископ Милана Ансельм I, епископы Теодульф Орлеанский и Вольфольд Кремонский и многие другие лица.

В апреле 818 года в Ахене состоялся суд над Бернардом и его сообщниками. Бернард и его главный подстрекатель Регинхард, несмотря на ходатайство за Бернарда монахов Фульдского монастыря, были приговорены к смертной казни, однако Людовик I Благочестивый приказал заменить казнь ослеплением. Ослепление Бернарда состоялось 15 апреля 818 года. Его провёл префект Лионской провинции Бертмунд, однако король Италии начал вырываться, так что ему во время ослепления было нанесено множество дополнительных ран и через 2 дня, 17 апреля, перенеся страшные мучения, Бернард скончался. Согласно позднейшей легенде, тело Бернарда было доставлено в Милан, где погребено в церкви Св. Амвросия, в одной нише с умершим 11 мая архиепископом Ансельмом I. Остальные заговорщики были подвергнуты различным наказаниям: часть ослеплена (в том числе Эгиттео, Регинхард и Регинхарий), остальные лишены имущества и пострижены в монахи, прелаты сняты со своих кафедр и отправлены в ссылку в различные монастыри. Стремясь в дальнейшем положить конец возможным претензиям на власть со стороны других представителей династии Каролингов, император Людовик отправил в монастырь своих сводных братьев — Дрого, Гуго и Теодориха.

Покаяние императора Людовика

Гибель члена королевской семьи и проявленная при этом со стороны Людовика I жестокость, произвела тяжёлое впечатление на франкское общество. Когда 3 октября 818 года[2] умерла жена Людовика, императрица Ирменгарда, стали говорить о её вине в смерти Бернарда: якобы она, желая спровоцировать его на бунт и тем самым лишить его владений в пользу своих сыновей, подстрекала советников Бернарда к мятежу, а когда Бернард предстал перед судом, настояла на самых суровых мерах в отношении заговорщиков. Были ли основания для подобных обвинений — неизвестно, однако уже вскоре после смерти Ирменгарды Людовик Благочестивый переменил своё мнение о мятежниках.

В октябре 821 года на генеральном сейме в Тионвиле император объявил, что даёт помилование осуждённым по подозрению в причастности к заговору. Их освободили, возвратили имущество и занимаемые ими ранее должности. Братья Людовика были возвращены ко двору. Однако те, кто был пострижен в монахи, так и остались духовными лицами. В августе 822 года в Аттиньи Людовик Благочестивый, в присутствии членов двора и другой знати, провёл церемонию покаяния, со слезами прося у Бога прощения за жестокость по отношению к Бернарду и беря на себя ответственность за его гибель.

Этот акт расколол франкскую знать: одна часть считала, что император не может быть виновным в смерти мятежника, даже если он был королевской крови, и покаяние рассматривала как недопустимое проявление слабости монарха; другая часть считала, что покаяние является шагом к примирению в обществе, но недостаточно искренним и в 833 году на соборе в Суассоне Людовик I снова должен был покаятся в причастности к гибели Бернарда. Несмотря на публичное раскаяние, недоброжелатели Людовика Благочестивого до самой его смерти ставили императору в вину судьбу короля Италии.

Семья

Король Бернард Итальянский с 813/815 года был женат на Кунигунде Лаонской (около 800—после 15 июня 835). Единственным ребёнком от этого брака был сын Бернарда Пипин I Вермандуа (ок. 815845/850).

Напишите отзыв о статье "Бернард (король Италии)"

Примечания

  1. Происхождение Кунигунды неизвестно. Гипотезы о том, что она была родственницей Гильома Желонского или Адаларда из Корби, не получили единодушного признания.
  2. Дата по Анналам королевства франков; по другим данным — 11 октября 818 года.

Литература

  • Астроном. [www.vostlit.info/Texts/rus11/Astronom/frametext1.htm Жизнь императора Людовика]// Историки эпохи Каролингов / пер. с лат. А. В. Тарасовой. — М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 1999. — С. 37—94. — 1 000 экз. — ISBN 5-86004-160-8.
  • Теган. [www.vostlit.info/Texts/rus14/Tegan/frametext.htm Деяния императора Людовика]. — СПб.: Издательство «Алетейя», 2003. — 192 с. — 1000 экз. — ISBN 5-89329-603-6.
  • Анналы королевства франков ([hbar.phys.msu.ru/gorm/chrons/regnfrl.htm Annales regni Francorum]) // Scriptores rerum Germanicarum. — Hannover, 1895.
  • Тейс Л. Наследие Каролингов. IX — X века / Перевод с французского Т. А. Чесноковой. — М.: «Скарабей», 1993. — Т. 2. — 272 с. — (Новая история средневековой Франции). — 50 000 экз. — ISBN 5-86507-043-6.
  • Хэгерманн Д. Карл Великий. — М.: ООО «Издательство АСТ»: ЗАО НПП «Ермак», 2003. — 684 с. — ISBN 5-17-018682-7.
  • Левандовский А. П. Карл Великий. Через Империю к Европе. — М.: Соратник, 1995. — 272 с. — ISBN 5-87883-014-0.
  • Dümmler. Bernhard (Unterkönig von Italien) // Allgemeine Deutsche Biographie (ADB). — Bd. 2. — Lpz.: Duncker & Humblot, 1875. (нем.)
  • Malfatti B. [www.archive.org/stream/bernardoredital00malfgoog Bernardo re d’ Italia]. — Firenze: Coi Tipi dei Successori le Monnier, 1876. — 95 p.

Ссылки

  • [www.manfred-hiebl.de/mittelalter-genealogie/karolinger_familie_pippins/bernhard_koenig_von_italien_818.html Bernhard, koenig von Italien] (нем.). Genealogie Mittelalter. Проверено 28 декабря 2011. [web.archive.org/web/20070929150707/www.mittelalter-genealogie.de/karolinger_familie_pippins/bernhard_koenig_von_italien_818.html Архивировано из первоисточника 29 сентября 2007].
  • [fmg.ac/Projects/MedLands/ITALY,%20Kings%20to%20962.htm#_Toc203638190 Italy, emperors & kings] (англ.). Foundatiton for Medieval Genealogy. Проверено 28 декабря 2011. [www.webcitation.org/667O8f14s Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].

Отрывок, характеризующий Бернард (король Италии)

– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Aussitot que Leppich sera pret, composez lui un equipage pour sa nacelle d'hommes surs et intelligents et depechez un courrier au general Koutousoff pour l'en prevenir. Je l'ai instruit de la chose.
Recommandez, je vous prie, a Leppich d'etre bien attentif sur l'endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l'ennemi. Il est indispensable qu'il combine ses mouvements avec le general en chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]
Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обвиненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле. Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С испуганно болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протолкался сквозь толпу.
– Что это? Кто? За что? – спрашивал он. Но вниманье толпы – чиновников, мещан, купцов, мужиков, женщин в салопах и шубках – так было жадно сосредоточено на то, что происходило на Лобном месте, что никто не отвечал ему. Толстый человек поднялся, нахмурившись, пожал плечами и, очевидно, желая выразить твердость, стал, не глядя вокруг себя, надевать камзол; но вдруг губы его задрожали, и он заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрослые сангвинические люди. Толпа громко заговорила, как показалось Пьеру, – для того, чтобы заглушить в самой себе чувство жалости.
– Повар чей то княжеский…
– Что, мусью, видно, русский соус кисел французу пришелся… оскомину набил, – сказал сморщенный приказный, стоявший подле Пьера, в то время как француз заплакал. Приказный оглянулся вокруг себя, видимо, ожидая оценки своей шутки. Некоторые засмеялись, некоторые испуганно продолжали смотреть на палача, который раздевал другого.
Пьер засопел носом, сморщился и, быстро повернувшись, пошел назад к дрожкам, не переставая что то бормотать про себя в то время, как он шел и садился. В продолжение дороги он несколько раз вздрагивал и вскрикивал так громко, что кучер спрашивал его:
– Что прикажете?
– Куда ж ты едешь? – крикнул Пьер на кучера, выезжавшего на Лубянку.
– К главнокомандующему приказали, – отвечал кучер.
– Дурак! скотина! – закричал Пьер, что редко с ним случалось, ругая своего кучера. – Домой я велел; и скорее ступай, болван. Еще нынче надо выехать, – про себя проговорил Пьер.