Бернолак, Антон
| Антон Бернолак | |
| Anton Bernolák | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Научная сфера: | |
| Известен как: | |
А́нтон Бе́рнолак (словацк. Anton Bernolák, 3 октября 1762, дер. Сланица — 15 января 1813, Нове-Замки) — словацкий филолог и католический священник. Автор первой кодификации словацкого литературного языка[1][2].
Содержание
Биография
Антон Бернолак родился в семье земана — землевладельца в деревне Сланица на Ораве 3 октября 1762 года (эта дата установлена как день крещения, день рождения точно неизвестен). Учился в 1774—1778 годах в гимназии в Ружомберке, позже в Братиславе, Трнаве и, наконец, два года изучал теологию в Вене. А. Бернолак интересуется в период учёбы также языкознанием, историей, экономикой, медициной и другими науками. В 1787 году он завершает обучение в генеральной семинарии в Братиславе. При поддержке кружка любителей родного языка, членом которого он являлся, А. Бернолак в 1787 году анонимно издал «Филологическо-критическое рассуждение о славянских письменах» (Dissertatio philologico-critica de literis Slavorum) с приложением «Орфографии» (Orthographia). Год выхода этой книги считается датой начала истории словацкого языка[1].
После окончания семинарии А. Бернолак исполнял обязанности священника в Чеклисе (Čeklís, Čeklýs aj Lužnica) — в настоящее время село Бернолаково (Bernolákovo), при этом он продолжает свою научную деятельность — в 1790 году А. Бернолак издал первую грамматику словацкого языка (Grammatica Slavica). В 1791 году он издаёт работу по словацкому словообразованию «Этимология словацких слов» (Etymologia vocum slavicarum), в этом же году А. Бернолак переезжает в Трнаву, где работает секретарём архиепископского викариата. С 1797 года и до своей смерти в 1813 году А. Бернолак жил в городе Нове-Замки, там он работал деканом и управляющим городской школой. Начав собирать материал для своего «Словацкого чешско-латинско-немецко-венгерского словаря» (Slowár Slowenskí Češko-Laťinsko-Ňemecko-Uherskí) в Чеклисе, А. Бернолак продолжил его составление в Нове Замки, но так и не смог его издать из-за финансовых и других трудностей, словарь был доработан и издан уже после его смерти в 1825—1827 годах благодаря усилиям в первую очередь каноника Ю. Палковича[3].
В своих лингвистических трудах А. Бернолак представил программу кодификации словацкого литературного языка, получившего название бернолаковщины. Эта литературная норма была основана главным образом на западнословацком интердиалекте (наддиалектной форме, используемой образованным населением Западной Словакии), сочетавшем в себе элементы говоров западнословацкого диалекта и чешского литературного языка[4]. Бернолаковский вариант литературного языка использовался лишь в среде словацкой интеллигенции католического вероисповедания, так и не став единым словацким литературным языком (словаки-протестанты продолжали придерживаться традиционного использования чешского литературного языка). Бернолаковщина вышла из употребления к середине XIX века, за время её полувекового функционирования на этом варианте словацкого языка было издано большое число произведений религиозной и светской литературы (в частности, поэзия Я. Голлого и проза Ю. Фандли)[2].
См. также
- Людовит Штур — автор современного варианта словацкого литературного языка (штуровщины — 1844), основанного главным образом на среднесловацком диалекте.
Напишите отзыв о статье "Бернолак, Антон"
Примечания
- ↑ 1 2 Смирнов Л. Н. Словацкий литературный язык эпохи национального возрождения. — М.: Институт славяноведения РАН, 2001. — С. 11. — ISBN 5-7576-0122-1.
- ↑ 1 2 Смирнов Л. Н. Западнославянские языки. Словацкий язык // Языки мира. Славянские языки. — М.: Academia, 2005. — С. 276. — ISBN 5-87444-216-2.
- ↑ Смирнов Л. Н. Словацкий литературный язык эпохи национального возрождения. — М.: Институт славяноведения РАН, 2001. — С. 11—12. — ISBN 5-7576-0122-1.
- ↑ Смирнов Л. Н. Словацкий литературный язык эпохи национального возрождения. — М.: Институт славяноведения РАН, 2001. — С. 12. — ISBN 5-7576-0122-1.
Литература
- Бернолак, Антон // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Отрывок, характеризующий Бернолак, Антон
Он энергически махнул рукой.Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
