Бёрнем, Даниел Хадсон
| Даниел Хадсон Бёрнем | |
 Даниел Хадсон Бёрнем | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Да́ниел Ха́дсон Бёрнем (Бёрнхем, Бернем, Бернхем)[1] (англ. Daniel Burnham) (4 сентября 1846 — 1 июня 1912) — американский архитектор и градостроитель. Бёрнем был директором работ по созданию Всемирной выставки 1893 года в Чикаго. Он сыграл ведущую роль в разработке генеральных планов развития ряда городов, включая Чикаго и центр города Вашингтон (округ Колумбия), а также разработал проекты нескольких известных зданий, включая небоскрёб «Флэтайрон-билдинг» в Нью-Йорке и вокзал Юнион-стейшен в Вашингтоне.
Бернему принадлежит фраза:
Не задумывайте незначительных проектов. В них недостаточно магии, чтобы разгорячить кровь, поэтому они, скорее всего, не будут реализованы.
Оригинальный текст (англ.)Make no little plans. They have no magic to stir men's blood and probably will not themselves be realized.
Эту фразу Бёрнема приводит Луис Салливан, тоже архитектор и оппонент Бёрнема по вопросам градостроительства.
Биография
Напишите отзыв о статье "Бёрнем, Даниел Хадсон"
Примечания
- ↑ [bigenc.ru/text/1861011 Бёрнем] // «Банкетная кампания» 1904 — Большой Иргиз. — М. : Большая Российская энциклопедия, 2005. — С. 393—394. — (Большая российская энциклопедия : [в 35 т.] / гл. ред. Ю. С. Осипов ; 2004—, т. 3). — ISBN 5-85270-331-1.</span>
</ol>
Ссылки
- [www.artic.edu/aic/libraries Ryerson & Burnham Libraries at The Art Institute of Chicago] (недоступная ссылка с 05-09-2013 (3880 дней) — история, копия)
- [www.artic.edu/aic/libraries/research/specialcollections/subject/burnham.html Burnham, Beaux-Arts, Plan of Chicago, & Fairs]
|
Это заготовка статьи об архитекторе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Это заготовка статьи о человеке из США. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Бёрнем, Даниел Хадсон
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
