Бернштам, Александр Натанович

Александр Бернштам
Бернштам в 1940 г.
Дата рождения:	18 сентября (1 октября) 1910(1910-10-01)
Место рождения:	Керчь, Российская империя
Дата смерти:	10 декабря 1956(1956-12-10) (46 лет)
Место смерти:	Ленинград, СССР
Страна:	СССР СССР
Научная сфера:	археология, востоковедение
Место работы:	Государственный Эрмитаж
Альма-матер:	ЛИФЛИ
Научный руководитель:	Быковский С. Н., Малов С. Е.
Известные ученики:	Заднепровский Ю. А.
Известен как:	исследователь Центральной Азии
Награды и премии:

Алекса́ндр Ната́нович Берншта́м (18 сентября (1 октября) 1910, Керчь — 10 декабря 1956, Ленинград) — советский археолог, доктор исторических наук (1942), профессор Ленинградского университета.

Отец Т. А. Бернштам — советского этнографа и фольклориста.

Еще учась в школе, работал с 1925 г. в Севастопольском музее краеведения.

В июне 1931 г. окончил ЛИФЛИ и в августе 1931 г. поступил в аспирантуру ГАИМК.

С 1932 по 1956 — научный сотрудник Государственного Эрмитажа.

С 1936 по 1956 — преподаватель ЛГУ, руководитель постоянно действующей археологической экспедиции Семиречье—Тянь-Шань—Памир—Фергана.

Исследовал памятники Семиречья, Тянь-Шаня, Памира и Ферганы, выделил периоды возникновения археологических памятников Средней Азии от 2-го тыс. до н. э. до XV века.

Бернштам разрабатывал проблемы этногенеза, социальной организации и экономики кочевых народов Центральной Азии, а также изучал древнюю эпиграфику и нумизматику.

24 августа 1942 г. в Ташкенте на заседании Ученого совета Института истории АН СССР защитил докторскую диссертацию «История киргиз и Киргизстана с древнейших времен до монгольского завоевания».

В начале 1950-х гг. работы Бернштама по истории киргизов были подвергнуты критике государственных органов.

Похоронен на Богословском кладбище Санкт-Петербурга.

Его труды

• Жилище Крымского предгорья. Опыт социологического анализа // ИГАИМК. 1931. Т. 9. Вып. 67. С. 146.
• Руническая надпись в уйгурской рукописи // Записки Института Востоковедения АН СССР. 1939. Т. VII. С. 303—305.
• Археологические работы в Семиречье // КСИИМК. 1940. Вып. 4. С. 43–48.
• Кенкольский могильник. Л., 1940.
• Тюргешские монеты // ТОВЭ^{[уточнить]}. Т. II. 1940. С. 105—112.
• Согдийская колонизация Семиречья // КСИИМК^{[уточнить]}. Вып. 6, 1940, стр. 34—42.
• Памятники старины Таласской долины. Историко-археологический очерк. Алма-Ата, 1941.
• Археологический очерк Северной Киргизии. Фрунзе, 1941.
• Социально-экономический строй орхоно-енисейских тюрок VI—VIII вв. Восточнотюркский каганат и кыргызы. М.—Л., 1946.
• Араванские наскальные изображения и даваньская (ферганская) столица Эр-ши // Советская этнография. 1948. № 4. С. 155—161.
• Новые работы по тохарской проблеме // ВДИ. 1947. № 2. С. 134—138
• Среднеазиатская древность и её изучение за 30 лет // ВДИ. 1947. № 3. С. 83–94.
• Новые эпиграфические находки из Семиречья // ЭВ^{[уточнить]}. Т. И, 1948. С. 107—113.
• Археологические работы в Южном Казахстане // КСИИМК. Вып. 26. 1949. С. 131—133.
• Основные этапы истории культуры Семиречья и Тянь-Шаня // Советская археология. Т. IX. 1949. С. 337—384.
• Советская археология Средней Азии // КСИИМК. 1949. Вып. 28. С. 517.
• Древнейшие тюркские элементы в этногенезе Средней Азии // СЭ. Вып. VI—VII. 1947. С. 148—158.
• Введение; ч. I, гл. I, III; ч. II, введение, гл. II; заключение // Труды Семиреченской археологической экспедиции. Чуйская долина // МИА^{[уточнить]}. № 14. 1950.
• Древнетюркский документ из Согда // ЭВ, т. V, 1951, С. 65—75.
• Очерк истории гуннов. Л., 1951.
• Историко-археологические очерки Центрального Тянь-Шаня и Памиро-Алая. М.; Л., 1952 (МИА. № 26).
• Новый тип тюргешских монет // Тюркологический сборник. М.—Л., 1951. С. 68—72.
• Древнетюркское письмо на р. Лене // ЭВ, т. IV, 1951, стр. 76—86.
• Древнетюркские рунические надписи из Ферганы // ЭВ. Т. XI. 1956. С. 54—58.
• Древний Отрар // Изв. АН Каз. ССР. Серия «Археология». Вып. 3. 1991. С. 81—97.

Литература

• Горбунова Н. Г. А. Н. Бернштам — исследователь древних культур Средней Азии // Из истории и археологии древнего Тянь-Шаня. Бишкек, 1995. С. 512.
• Заднепровский Ю. А. Александр Натанович Бернштам // КСИИМК. 1960. Вып. 80. С. 58.
• Заднепровский Ю. А., Подольский А. Г. Александр Натанович Бернштам. К 70-летию со дня рождения // НАА. 1981. № 2. С. 161–168.
• Козлов С. Я. Потерянная этнография // Независимая газета. 2004. 17 октября. № 234.
• Массон В. М. Александр Натанович Бернштам из плеяды первопроходцев среднеазиатской археологии (к 90-летию со дня рождения) // АВ. 2002. № 9. С. 279–281.
• Маловицкая Л. Я. Воспоминания о работе с А. Н. Бернштамом в 1944—1945 гг // Изучение древнего и средневекового Кыргызстана. Бишкек, 1998. С. 64-68.
• Массон В. М. Александр Натанович Бернштам из плеяды первопроходцев среднеазиатской археологии: (К 90-летию со дня рождения) // АВ^{[уточнить]}. № 9. 2002. С. 278—281.
• Маханбаева Н. Н. А. Н. Бернштам как исследователь археологических памятников Жетысу // Известия НАН Республики Казахстан. СОН. Алма-Ата, 2006. № 1. С. 208–217.
• Ставиский Б. Я. А. Н. Бернштам и изучение буддийских памятников Средней Азии // Из истории и археологии древнего Тянь-Шаня. Бишкек, 1995. С. 176–183.
• Ташбаева К. И. Ведутова Л. М. Археология, история и культура Кыргызстана в исследованиях А. Н. Бернштама // Бернштам А. Н. Избранные труды по археологии и истории кыргызов и Кыргызстана. Бишкек, 1998. С. 5-18.
• Толстов С. П. А. Н. Бернштам // Советская этнография. 1957. № 1. С. 178–180. (список трудов).
• Некролог "Александр Натанович Бернштам" // СА. 1957. № 1. С. 289–290.

Ссылки

Тихонов И.Л. [bioslovhist.history.spbu.ru/component/fabrik/details/1/1172.html Бернштам Александр Натанович // Сетевой биографический словарь историков Санкт-Петербургского университета XVIII-XX вв.]

Отрывок, характеризующий Бернштам, Александр Натанович

Сначала она слышала один голос Метивье, потом голос отца, потом оба голоса заговорили вместе, дверь распахнулась и на пороге показалась испуганная, красивая фигура Метивье с его черным хохлом, и фигура князя в колпаке и халате с изуродованным бешенством лицом и опущенными зрачками глаз.
– Не понимаешь? – кричал князь, – а я понимаю! Французский шпион, Бонапартов раб, шпион, вон из моего дома – вон, я говорю, – и он захлопнул дверь.
Метивье пожимая плечами подошел к mademoiselle Bourienne, прибежавшей на крик из соседней комнаты.
– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.