Берроуз, Джеймс

Джеймс Берроуз
James Burrows
Дата рождения:	30 декабря 1940(1940-12-30) (83 года)
Место рождения:	Лос-Анджелес, США
Профессия:	режиссёр, телепродюсер
Карьера:	1965 — наст. время

Джеймс Берроуз (англ. James Burrows, род. 30 декабря 1940) — американский телевизионный режиссёр и продюсер, лауреат десяти премий «Эмми», шесть из которых были в категории «Лучшая режиссура комедийного сериала».

Берроуз известен благодаря работе в телевизионных ситкомах начиная с семидесятых. Его наиболее успешным проектом стал созданный им ситком «Чирс» (1982—1993), а также полностью снятые им «Такси» (1978—1982), «Уилл и Грейс» (1998—2006) и «Майк и Молли» (2010-наст. время). В общей сложности за свою сорокалетнюю карьеру Джеймс Берроуз срежиссировал более ста ситкомов, которые в свою очередь принесли ему прибыль в размере более полумиллиарда долларов.

Частичный список режиссёрских работ

• Phyllis (19 эпизодов, 1975—1976)
• Шоу Мэри Тайлер Мур / Mary Tyler Moore (4 эпизодов, 1974—1976)
• Лаверна и Ширли / Laverne & Shirley (8 эпизодов, 1976—1977)
• Рода / Rhoda (4 эпизода, 1977—1978)
• Такси / Taxi (75 эпизодов, 1978—1982)
• Чирс / Cheers (237 эпизодов, 1982—1993)
• Partners (10 эпизодов, 1995—1996)
• NewsRadio (7 эпизодов, 1995—1996)
• Фрейзьер / Frasier (32 эпизодов, 1993—1997)
• Caroline in the City (21 эпизод, 1995—1998)
• Друзья / Friends (15 эпизодов, 1994—1998)
• Уилл и Грейс / Will & Grace (187 эпизодов, 1998—2006)
• Класс / The Class (19 эпизодов, 2006—2007)
• Back to You (17 эпизодов, 2007—2008)
• Gary Unmarried (36 эпизодов, 2008—2010)
• Партнёры / Partners (6 эпизодов, 2012)
• Майк и Молли / Mike & Molly (48 эпизодов, 2010—2012)

Ссылки

• Берроуз, Джеймс (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Берроуз, Джеймс

Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.

На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.