Берсенев, Иван Николаевич
Иван Берсенев | |||||||||||
Имя при рождении: |
Иван Николаевич Павлищев | ||||||||||
---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
Профессия: | |||||||||||
Театр: | |||||||||||
Награды: |
|
Иван Николаевич Берсе́нев (настоящая фамилия — Павли́щев; 11 (23) апреля 1889, Москва — 25 декабря 1951, Москва) — русский советский актёр, театральный режиссёр, педагог. Народный артист СССР (1948)[1].
Биография
Иван Павлищев родился в Москве, в семье управляющего торговой фирмой[2].
Детство и юность прошли в Киеве. Увлёкся театром ещё в гимназии, посещал спектакли в театрах. В восьмом классе гимназии поступил в драматическую школу Е. А. Лепковского и начал играть в любительских спектаклях, ездил с группой молодых актёров на гастроли в Бердичев и Житомир. Так как гимназистам запрещалось выступать на сцене, изменил свою фамилию на Берсенев.
В 1905—1908 годах учился в Киевском университете[3]. Участвовал в любительских спектаклях в Народном доме. В пьесе «Рабочая слободка» Е. П. Карпова играл роль Фёдора Ластовкина. В этой роли его увидел антрепренёр Театра «Соловцов» в Киеве И. Э. Дуван-Торцов, который и пригласил его в свою труппу.
В 1907—1910 годах — актёр Театра «Соловцов», где работал под руководством К. А. Марджанишвили. Дебютировал на сцене в роли Родэ в пьесе А. П. Чехова «Три сестры»[4]. В театральном сезоне 1908—1909 вместе с К. А. Марджанишвили перешёл в антрепризу М. Багрова в Одессе, затем вернулся в Киев.
В 1911—1923 годах — актёр Московского Художественного театра (МХАТ). За годы работы в театре сыграл около 20 ролей.
В 1919 году, гастролируя с театром в Харькове, группа во главе с В. И. Качаловым оказалась отрезанной от Москвы событиями гражданской войны. Начались гастрольные странствия сначала по югу России (Крым, Одесса, Ростов, Екатеринодар, Поти, Тифлис, Батуми), затем за рубежом (Константинополь, София, Белград, Загреб, Вена, Прага, Братислава, снова Вена, Берлин и другие). В мае 1922 года группа вернулась в Москву.
В 1922—1936 годах — актёр (в 1928—1933 — заместитель директора, в 1933—1936 — директор и художественный руководитель) 1-й Студии МХТ (с 1924 — МХАТ 2-й).
В качестве режиссёра дебютировал в 1925 году, поставив пьесу Н. А. Венкстерн «В 1825 году» (совместно с Б. М. Сушкевичем)
После закрытия в 1936 году МХАТа 2-го — актёр и режиссёр Театра имени МОСПС (с 1938 — Театр имени Моссовета).
С января 1938 по декабрь 1951 года — актёр и художественный руководитель (в 1949—1951 — главный режиссёр) Театра им. Ленинского комсомола (ныне «Ленком»).
В кинематографе дебютировал в 1913 году.
В 1937—1951 годах преподавал в ГИТИСе им. А. В. Луначарского (с 1939 — профессор по кафедре режиссуры)[5].
В Москве жил в доме № 7 в Брюсовом переулке и доме № 5/7 в Камергерском переулке. Умер Иван Николаевич Берсенев 25 декабря 1951 года в Москве[1]. Похоронен на Новодевичьем кладбище (участок № 2) (скульптор памятника — Е. Янсон-Манизер).
Семья
- Жена — Софья Владимировна Гиацинтова (1895—1982), актриса и театральный режиссёр, педагог, народная артистка СССР (1955)[1].
- Последние два года жизни, не оформляя официально развод, жил в гражданском браке с Галиной Сергеевной Улановой (1909—1998), балериной, народной артисткой СССР (1951).
Звания и награды
- Заслуженный деятель искусств РСФСР (1933)[6]
- Народный артист Узбекской ССР (1943)
- Народный артист РСФСР (1945)
- Народный артист СССР (5.6.1948)[1]
- Орден Ленина (1948)[7]
- Орден Трудового Красного Знамени (1947)
- Орден «Знак Почёта» (1938)
- Орден Братства и единства (СФРЮ, 1946)
- Медаль «За оборону Москвы» (1945)
- Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (1945)
- Медаль «В память 800-летия Москвы» (1948)
Творчество
Роли в театре
Театр «Соловцов»
- 1907 — «Три сестры» А. П. Чехова — Родэ[4]
- «Пробуждение весны» Ф. Ведекинда — Мориц
- «Чёртушка» А. В. Амфитеатрова — Константин
- «Доходное место» А. Н. Островского — Жадов[1]
- «Бедность не порок» А. Н. Островского — Митя
- «Одинокие» Г. Гауптмана — Иоганнес
- «Макбет» У. Шекспира — Малькольм
- «Орлёнок» Э. Ростана — герцог Рейхштадтский
- «Дни нашей жизни» Л. Н. Андреева — Глуховцев
- «Дама с камелиями» А. Дюма (сына) — Арман
- «На всякого мудреца довольно простоты» А. Н. Островского — гусар Курчаев
МХАТ
- 1911 — «Живой труп» Л. Н. Толстого — Судебный следователь
- 1911 — «Гамлет» У. Шекспира — Фортинбрас
- 1912 — «Братья Карамазовы» по Ф. М. Достоевскому — Фетюкович
- 1912 — «Где тонко, там рвётся» И. С. Тургенева — Мухин
- 1912 — «Екатерина Ивановна» Л. Н. Андреева — Алёша
- 1913 — «Николай Ставрогин» по роману Бесы Ф. М. Достоевского, режиссёры В. И. Немирович-Данченко и В. В. Лужский — П. Верховенский
- 1914 — «Горе от ума» А. С. Грибоедова — Загорецкий
- 1914 — «Мысль человека» Л. Н. Андреева — Савёлов
- 1915 — «Пир во время чумы» А. С. Пушкина — молодой человек
- 1917 — «Вишнёвый сад» А. П. Чехова — Петя Трофимов
- 1918 — «На всякого мудреца довольно простоты» А. Н. Островского — Глумов
МХАТ 2-й
- 1923 — «Король Лир» У. Шекспира, режиссёр Б. М. Сушкевич — Эдгар
- 1923 — «Потоп» Г. Бергера — Бир
- 1924 — «Гамлет» У. Шекспира, режиссёры В. С. Смышляев, В. Н. Татаринов и А. И. Чебан — Лаэрт
- 1924 — «Расточитель» Н. С. Лескова, режиссёр Б. М. Сушкевич — Минутка
- 1925 — «Петербург» по роману А. Белого — Аблеухов-сын
- 1927 — «Смерть Иоанна Грозного» А. К. Толстого — Борис Годунов
- 1928 — «Закат» И. Э. Бабеля, режиссёр Б. М. Сушкевич — Беня Крик
- 1929 — «Человек, который смеётся» по В. Гюго, режиссёр Б. М. Сушкевич — Гуинплен
- 1929 — «Чудак» А. Н. Афиногенова — Горский
- 1930 — «Пётр I» по А. Н. Толстого, режиссёр Б. М. Сушкевич — Алексей
- 1931 — «Тень освободителя» по роману «Господа Головлёвы» М. Е. Салтыкова-Щедрина, режиссёр Б. М. Сушкевич — Иудушка Головлёв
- 1935 — «Мольба о жизни» Ж. Деваля — Пьер Массубр
Театр имени МОСПС
- 1936 — «Салют, Испания!» А. Н. Афиногенова — лётчик Хосе
- 1937 — «Каменный гость» А. С. Пушкина — Дон Гуан
Театр им. Ленинского Комсомола
- 1939 — «Нора» Г. Ибсена — Адвокат Гельмер
- 1940 — «Валенсианская вдова» Л. де Веги — Камилло
- 1942 — «Живой труп» Л. Н. Толстого — Протасов
- 1942 — «Фронт» А. Е. Корнейчука — Горлов
- 1943 — «Сирано де Бержерак» Э. Ростана — Сирано
- 1944 — «Так и будет» К. М. Симонова — Дмитрий Иванович Савельев
- 1944 — «Поединок» Братьев Тур и Л. Р. Шейнина — Зорин
- 1947 — «Русский вопрос» К. М. Симонова — Макферсон
- 1947 — «Губернатор провинции» Братьев Тур и Л. Р. Шейнина— Кузьмин Николай Иванович
Постановки в театре
МХАТ 2-й
- 1925 — «В 1825 году» Н. А. Венкстерн (совм. с Б. М. Сушкевичем)
- 1929 — «Чудак» А. Н. Афиногенова (совместно с А. И. Чебаном)
- 1932 — «Униженные и оскорблённые» по Ф. М. Достоевскому (совместно с С. Г. Бирман)
- 1934 — «Часовщик и курица» И. А. Кочерги (совм. с С. Г. Бирман)
- 1935 — «Мольба о жизни» Ж. Деваля (совместно с Б. Н. Нордом)
Театр имени МОСПС
- 1936 — «Салют, Испания!» А. Н. Афиногенова
- 1938 — «Порт-Артур» Л. В. Никулина
Театр им. Ленинского Комсомола
- 1939 — «Миноносец Гневный» В. Кнехта (совм. с В. Р. Соловьёвым)
- 1939 — «Нора» Г. Ибсена (совм. с С. В. Гиацинтовой)
- 1939 — «Мой сын» Ш. Гергея и О. С. Литовского
- 1940 — «Валенсианская вдова» Л. де Веги (совм. с С. В. Гиацинтовой)
- 1940 — «Моль» Н. Ф. Погодина
- 1940 — «Парень из нашего города» К. М. Симонова (совм. с В. Р. Соловьёвым)
- 1942 — «Фронт» А. Е. Корнейчука
- 1943 — «Юность отцов» Б. Л. Горбатова
- 1944 — «Так и будет» К. М. Симонова
- 1944 — «Поединок» Братьев Тур и Л. Р. Шейнина
- 1946 — «Наш общий друг» Н. А. Венкстерн по одноимённому роману Ч. Диккенса
- 1946 — «За тех, кто в море» Б. А. Лавренёва
- 1947 — «Губернатор провинции» Братьев Тур и Л. Р. Шейнина
- 1948 — «Цель жизни» Братьев Тур (совм. с В. Д. Брагиным)
- 1948 — «Жаркое лето» Ф. Т. Кравченко
- 1949 — «Особняк в переулке» Братьев Тур
Фильмография
- 1913 — Заря русской революции — роль
- 1914 — Дни нашей жизни — роль
- 1914 — Слёзы — роль
- 1914 — Соперник Зелимхана — Платов
- 1914 — Щели — роль
- 1915 — Екатерина Ивановна — Алексей
- 1916 — Грех — роль
- 1918 — Меч милосердия — Войте, сын графа
- 1918 — Цветы земли и неба — Алёша
- 1919 — Мать — Павел Власов
- 1921 — Последняя радость — поэт
- 1923 — Раскольников — роль
- 1939 — Великий гражданин — Карташёв
- 1946 — В горах Югославии — Иосип Броз Тито
Напишите отзыв о статье "Берсенев, Иван Николаевич"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 Большая Российская энциклопедия: В 30 т. / Председатель науч.-ред. совета Ю. С. Осипов. Отв. ред С. Л. Кравец. Т. 3. «Банкетная компания» 1904 — Большой Иргиз. — М.: Большая Российская энциклопедия, 2005. — 767 с.: ил.: карт.
- ↑ [www.krugosvet.ru/enc/kultura_i_obrazovanie/teatr_i_kino/BERSENEV_IVAN_NIKOLAEVICH.html Берсенев, Иван Николаевич] // Энциклопедия «Кругосвет».
- ↑ [www.tvkultura.ru/news.html?id=323112&cid=54 120 лет со дня рождения Ивана Берсенева]. Телеканал Культура
- ↑ 1 2 Русский драматический театр: Энциклопедия / Под общ. ред. М. И. Андреева, Н. Э. Звенигородской, А. В. Мартыновой и др. — М.: Большая Российская энциклопедия, 2001. — 568 с.: ил. ISBN 5-85270-167-X
- ↑ [www.russiancinema.ru/template.php?dept_id=3&e_dept_id=1&e_person_id=2224 Энциклопедия отечественного кино]
- ↑ [kinosozvezdie.ru/actors/bersenev/bersenev.html Берсенев Иван Николаевич - Киносозвездие - авторский проект Сергея Николаева]
- ↑ Большая советская энциклопедия. Гл. ред. А. М. Прохоров, 3-е изд. Т. 3. Бари — Браслет. 1970. 640 стр., илл.; 33 л. илл. и карт, 1 л. карт (вкладыш)
Ссылки
Отрывок, характеризующий Берсенев, Иван Николаевич
«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда то, но по странице транспорт – ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.
Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.
Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
- Персоналии по алфавиту
- Актёры по алфавиту
- Актёры и актрисы Московского художественного театра
- Актёры СССР
- Актёры России
- Актёры XX века
- Актёры Российской империи
- Театральные режиссёры по алфавиту
- Театральные режиссёры СССР
- Театральные режиссёры России
- Театральные режиссёры XX века
- Педагоги по алфавиту
- Театральные педагоги СССР
- Театральные педагоги России
- Театральные педагоги XX века
- Кавалеры ордена Ленина
- Кавалеры ордена Трудового Красного Знамени
- Кавалеры ордена «Знак Почёта»
- Награждённые медалью «За оборону Москвы»
- Награждённые медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
- Народные артисты СССР
- Народные артисты РСФСР
- Заслуженные деятели искусств РСФСР
- Народные артисты Узбекской ССР
- Персоналии:МХАТ
- Персоналии:Театр им. Моссовета
- Персоналии:Театр «Ленком»
- Педагоги ГИТИСа
- Члены КПСС
- Артистические псевдонимы
- Кавалеры югославского ордена Братства и единства
- Похороненные на Новодевичьем кладбище