Берта Кентская
| Берта Кентская | |
| Bertha | |
| Род деятельности: |
Королева Кентская |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Отец: | |
| Мать: | |
| Супруг: |
1. Аусберт Мозельский |
| Дети: |
1. Арнольд Мозельский |
Берта Кентская (англ. Bertha), иногда Святая Берта (ок. 539, Франция — 612, Кентербери) — жена кентского короля Этельберта. Считается, что канонизирована после своей смерти в 612 году за то, что смогла убедить Этельберта первым среди королей гептархии принять христианство.
Происхождение и семейное положение
Берта была дочерью Хариберта I из рода Меровингов и его жены Ингоберги. По преданиям, первым её мужем был Осберт Мозельский, от которого у неё был сын Арнольд, отец Арнульфа Мецского, считающийся родоначальником династии Каролингов и ветви Арнульфингов в ней.
Вторым мужем Берты стал король Кента Этельберт. Кентский король долгое время пытался бороться с Кевлином Уэссекским за Бретвальду на гептархии, однако безуспешно. Породнившись с могущественным кланом Меровингов, в 591 году Этельберт добился бретвальды.
Религия
Берта приехала к мужу со своим капелланом, Людгардом (Летардом). Она не стала отказываться от своей религии. В 597 году ко двору Этельберта прибывает св. Августин, которого письмом к папе Григорию I мог пригласить Людгард.
Этельберт встречает Августина под старым дубом. По старому англосаксонскому обычаю таким образом он мог избавиться от любой магии, которую христианин попытался бы наложить на него. Король приветствовал Августина речью. Согласно преданию Августин крестил Этельберта на второй день своего пребывания в Британии, однако, если судить по письмам Берты к Григорию I, это событие произошло не ранее 601 года.
По приказу Этельберта закладываются новые и восстанавливаются старые, ещё римского периода, христианские церкви. Обращение короля повлияло и на жителей королевства. По всему Кенту происходят обряды крещения как знати, так и простого народа.
В 612 году Берта умирает. Похоронена она была в церкви Святого Мартина в Кентербери, которая была построена ещё во времена римского владычества и находилась в запустении, пока Этельберт не разрешил Берте проводить там службы.
Считается, что после своей смерти Берта была объявлена святой, однако, в настоящее время, однозначного ответа на этот вопрос нет. Хотя англиканская церковь и почитает её, однако день её памяти не празднуются.
Напишите отзыв о статье "Берта Кентская"
Ссылки
- [fmg.ac/Projects/MedLands/MEROVINGIANS.htm#_Toc184188201 Franks, Merovingian kings] (англ.)
Отрывок, характеризующий Берта Кентская
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
