Бертенсон, Иосиф Васильевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Иосиф Васильевич Бертенсон (1835, Николаев — 29 марта 1895, Петербург) — российский врач, гигиенист, врачебный инспектор, доктор медицины, тайный советник, почëтный лейб-медик Высочайшего двора Российской империи. Редактор.

Известный специалист в области гигиены и санитарного дела.





Биография

Родился в Николаеве, в еврейской купеческой семье. Его отец, Гейнех Бертенсон, впоследствии перевёл своё дело в Одессу. Учился в Ришельевском лицее в Одессе, затем перевелся в Харьковский университет. В 1857 окончил Дерптский университет со степенью доктора медицины.

Совершил поездку за границу, где слушал лекции в Вене, Берлине, Праге, Париже профессоров Вирхова, Траубе, Шкоды, Гельмгольца и других.

После возвращения в Санкт-Петербург занялся врачебно-санитарной деятельностью по борьбе с заразными болезнями. В 1861 году был прикомандирован к медицинскому департаменту. С 1865 редактировал «Архив судебной медицины и общественной гигиены». В 1866 году ему было поручено заведование холерным приютом в здании Рождественской части (на Песках), превращенным в 1867 в Первую городскую больницу.

Во время франко-прусской войны Бертенсон сопровождал Н. И. Пирогова на театр военных действий, откуда написал ряд писем в «Вестник Общества попечения о больных и раненых воинах», редактором которого состоял до 1876 года. Будучи близким другом знаменитого хирурга, Бертенсон стал его первым биографом.

Впервые в России ввел барачную систему больниц. По инициативе Бертенсона в 1872 году были учреждены при Рождественской больнице: «Школа для образования лекарских помощниц» («Рождественские курсы») и бесплатная лечебница для приходящих больных имени великой княгини Марии Александровны, герцогини Эдинбургской (1875), директором которой, как и Рождественского барачного лазарета, он был 22 года подряд.

С 29 марта 1894 года по 10 апреля 1895 года был Правительственным комиссаром КМВ[1]. Был женат на дочери генерал-майора Михаила Петровича Храповицкого.

Умер 29 марта 1895 года в Петербурге[2]

Племянник — врач-бальнеолог Лев Бернардович Бертенсон.

Деятельность

В зрелом возрасте принял лютеранство.

Являясь убежденным последователем Пирогова, во многом содействовал развитию в России больничной гигиены.

Бертенсон — участник ряда международных гигиенических конгрессов в Брюсселе (1862), Париже (1876) и Вене (1883), состоял членом многих медицинских обществ и столичным губернским врачебным инспектором.

Награды

  • орден Святого Станислава 1-й степени
  • орден Святого Станислава 2-й степени с короной
  • орден Святого Владимира 3-й и 4-й степени
  • орден Святой Анны 1-й степени, орден Святой Анны 2-й степени с короной
  • турецкие ордена Меджидие 4-й степени (1865), Меджидие 3-й степени (1880) и Османие 2-й степени (1885)
  • прусская золота медаль в память Франко-германской войны 1870—1871 гг.
  • 9 декабря 1871 г. пожалован государем-императором золотым перстнем с драгоценными камнями за сочинение «Барачные лазареты в мирное и военное время».

Избранные труды

Автор около 58 научных трудов, среди которых:

  • «Барачные лазареты» (с предисл. Н. И. Пирогова, СПб., 1871);
  • «Бараки СПб. дамского лазаретного комитета» (1872);
  • «Санитарное состояние фабрик и заводов Санкт-Петербургской губернии» («Здоровье», 1878);
  • «Биографический очерк Н. И. Пирогова» («Русская старина»., 1881) и др.
  • «Врачебно-профессиональное образование женщин в России» («Вестник Европы», 1890).

Напишите отзыв о статье "Бертенсон, Иосиф Васильевич"

Примечания

  1. Газета "Пятигорская правда". 20 марта 2014 года. № 43 [8018]
  2. [feb-web.ru/feb/rosarc/ra5/ra5-537-.htm?cmd=2&cmd=0&hash=$p537 Некролог]

Литература

Отрывок, характеризующий Бертенсон, Иосиф Васильевич



Пьер, как один из почетнейших гостей, должен был сесть в бостон с Ильей Андреичем, генералом и полковником. Пьеру за бостонным столом пришлось сидеть против Наташи и странная перемена, происшедшая в ней со дня бала, поразила его. Наташа была молчалива, и не только не была так хороша, как она была на бале, но она была бы дурна, ежели бы она не имела такого кроткого и равнодушного ко всему вида.
«Что с ней?» подумал Пьер, взглянув на нее. Она сидела подле сестры у чайного стола и неохотно, не глядя на него, отвечала что то подсевшему к ней Борису. Отходив целую масть и забрав к удовольствию своего партнера пять взяток, Пьер, слышавший говор приветствий и звук чьих то шагов, вошедших в комнату во время сбора взяток, опять взглянул на нее.
«Что с ней сделалось?» еще удивленнее сказал он сам себе.
Князь Андрей с бережливо нежным выражением стоял перед нею и говорил ей что то. Она, подняв голову, разрумянившись и видимо стараясь удержать порывистое дыхание, смотрела на него. И яркий свет какого то внутреннего, прежде потушенного огня, опять горел в ней. Она вся преобразилась. Из дурной опять сделалась такою же, какою она была на бале.
Князь Андрей подошел к Пьеру и Пьер заметил новое, молодое выражение и в лице своего друга.
Пьер несколько раз пересаживался во время игры, то спиной, то лицом к Наташе, и во всё продолжение 6 ти роберов делал наблюдения над ней и своим другом.
«Что то очень важное происходит между ними», думал Пьер, и радостное и вместе горькое чувство заставляло его волноваться и забывать об игре.
После 6 ти роберов генерал встал, сказав, что эдак невозможно играть, и Пьер получил свободу. Наташа в одной стороне говорила с Соней и Борисом, Вера о чем то с тонкой улыбкой говорила с князем Андреем. Пьер подошел к своему другу и спросив не тайна ли то, что говорится, сел подле них. Вера, заметив внимание князя Андрея к Наташе, нашла, что на вечере, на настоящем вечере, необходимо нужно, чтобы были тонкие намеки на чувства, и улучив время, когда князь Андрей был один, начала с ним разговор о чувствах вообще и о своей сестре. Ей нужно было с таким умным (каким она считала князя Андрея) гостем приложить к делу свое дипломатическое искусство.
Когда Пьер подошел к ним, он заметил, что Вера находилась в самодовольном увлечении разговора, князь Андрей (что с ним редко бывало) казался смущен.
– Как вы полагаете? – с тонкой улыбкой говорила Вера. – Вы, князь, так проницательны и так понимаете сразу характер людей. Что вы думаете о Натали, может ли она быть постоянна в своих привязанностях, может ли она так, как другие женщины (Вера разумела себя), один раз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящею любовью. Как вы думаете, князь?
– Я слишком мало знаю вашу сестру, – отвечал князь Андрей с насмешливой улыбкой, под которой он хотел скрыть свое смущение, – чтобы решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее, – прибавил он и посмотрел на Пьера, подошедшего в это время к ним.
– Да это правда, князь; в наше время, – продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминать ограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашего времени и что свойства людей изменяются со временем), в наше время девушка имеет столько свободы, что le plaisir d'etre courtisee [удовольствие иметь поклонников] часто заглушает в ней истинное чувство. Et Nathalie, il faut l'avouer, y est tres sensible. [И Наталья, надо признаться, на это очень чувствительна.] Возвращение к Натали опять заставило неприятно поморщиться князя Андрея; он хотел встать, но Вера продолжала с еще более утонченной улыбкой.
– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]
Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l'amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N'est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]
– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.