Берхман, Пётр Фёдорович

Пётр Фёдорович Берхман
генерал П. Ф. Берхман
Дата рождения	1749(1749)
Дата смерти	1803(1803)
Место смерти	Москва, Российская империя
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	пехота
Звание	генерал-поручик
Командовал	Тобольский пехотный полк, Лейб-гренадерский полк
Сражения/войны	Русско-турецкая война, Русско-шведская война
Награды и премии

Пётр Фёдорович Берхман (1749—1803) — генерал-поручик, командир лейб-гренадерского полка, командующий войсками в Санкт-Петербурге.

Биография

Родился в 1749 году. В военную службу вступил в 1765 году в лейб-гвардии Преображенский полк.

Во время первой турецкой войны он находился на эскадре, отправленной в Архипелаг, и участвовал в сражении при Чесме. Затем Берхман возвратился в Россию и, продолжая службу в лейб-гвардии Преображенском полку, в 1779 году был произведён в полковники с назначением командиром в Тобольский пехотный полк.

3 октября 1788 года по Высочайшему повелению командир Тобольского пехотного полка Берхман был произведён в генерал-майоры и, по рекомендации Потёмкина, назначен вице-полковником (командиром) Лейб-гренадерского полка.

В 1789 году Берхман выступил на театр русско-шведской войны и 8 июня отличился в сражении при Парасальми и Санкт-Михеле, где был ранен. Граф Мусин-Пушкин, донося императрице Екатерине II о взятии Санкт-Михеля, упоминает о заслугах генерал-майора Берхмана «который, поступая храбро и расторопно, отбил неприятельский отряд, высланный на наших егерей, и скорым своим приближением привёл в замешательство правый фланг неприятеля». Своё донесение главнокомандующий заканчивал представлением двух знамён и штандарта, отбитых русскими войсками. 18 апреля 1790 года Берхман отличился в сражении при Пардакоски, за что был награждён орденом св. Владимира 2-й степени. 26 ноября 1793 года Берхман был награждён орденом св. Георгия 4-й степени (№ 1020 по кавалерскому списку Григоровича — Степанова).

В 1795 году Берхман был произведён в генерал-поручики и назначен командующим войсками в Санкт-Петербурге с сохранением должности командира полка.

1 июня 1797 году Берхман сдал лейб-гренадерский полк новому командиру генерал-адъютанту А. А. Баратынскому и вышел в отставку.

Скончался в 1803 году в Москве.

Семья

Братья:

• Иван — бригадир;
• Фёдор (1753—1803) — генерал-лейтенант.

Сыновья Берхмана также командовали гвардейскими полками:

• Карл возглавлял Павловский лейб-гвардии полк,
• Александр — Санкт-Петербургский лейб-гвардии полк.

Племянник — Степан Фёдорович (? — 1839) — камергер.

Литература

• Волков С. В. Генералитет Российской империи. Энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. Том I. А—К. — М., 2009
• Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). — СПб., 1869
• Судравский В. К. История лейб-гвардии Гренадерского полка. 1756—1906 гг. Том 1. — СПб., 1906

Ссылки

• [www.runivers.ru/galleries/170354/?IBLOCK_ID=46 Петр Федорович Берхман]
• [document-collection.ru/str.php?cat=1&id=755 Сборник документов (Русские полководцы)]

Отрывок, характеризующий Берхман, Пётр Фёдорович

– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.
– Ах, да, больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить 10 ть лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал – как я смотрю на него, а то ты из любви же к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом,что за воображенье, что медицина кого нибудь и когда нибудь вылечивала! Убивать так! – сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись от Пьера. Князь Андрей высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом, и он говорил охотно и быстро, как человек, долго не говоривший. Взгляд его оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения.
– Ах это ужасно, ужасно! – сказал Пьер. – Я не понимаю только – как можно жить с такими мыслями. На меня находили такие же минуты, это недавно было, в Москве и дорогой, но тогда я опускаюсь до такой степени, что я не живу, всё мне гадко… главное, я сам. Тогда я не ем, не умываюсь… ну, как же вы?…