Берхтольд, Леопольд фон

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Леопольд фон Берхтольд
Leopold Anton Johann Sigismund Josef Korsinus Ferdinand Berchtold von und zu Ungarschitz, Frättling, und Püllütz<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Министр иностранных дел Австро-Венгрии
17 февраля 1912 — 13 января 1915
Предшественник: Алоиз фон Эренталь
Преемник: Иштван Буриан фон Райеж
 
Вероисповедание: католик
Рождение: 18 апреля 1863(1863-04-18)
Вена, Австрийская империя
Смерть: 21 ноября 1942(1942-11-21) (79 лет)
Переснье, Венгрия
Место погребения: в Бухлове
Отец: граф Сигизмунд фон Берхтольд (1834-1900)
Мать: графиня Траутманнсдорф
Супруга: Фердинандина Каройи фон Надькарой (1868-1955)
Дети: трое сыновей (двое умерли в младенчестве)
Образование: юрист
Профессия: дипломат
 
Награды:

Леопольд фон Берхтольд (граф Леопольд Антон Иоганн Сигизмунд Йозеф Корзин Фердинанд Берхтольд фон унд цу Унгаршиц, Фраттлинг унд Пюллюц; нем. Graf Leopold Anton Johann Sigismund Josef Korsinus Ferdinand Berchtold von und zu Ungarschitz, Frättling, und Püllütz; 18 апреля 1863, Вена, Австрийская империя — 21 ноября 1942, Переснье, медье Ваш, Венгрия) — австро-венгерский политик, дипломат, министр иностранных дел Австро-Венгрии с 17 февраля 1912 по 13 января 1915 года.





Биография

 

Родился в богатой аристократической семье, владевшей большими землями в Моравии и Венгрии. Вырос в фамильном замке Бухловице. С детства владел чешским, словацким и венгерским языками. В 1887 году поступил на государственную службу в штатгальтерстве Моравия. В 1893 году перешел на дипломатическую службу. Работал в посольствах во Франции (секретарь посольства, 1895-99), Великобритании (советник посольства, 1899—1903) и Российской империи (советник посольства, 1903-06). В 1906 году был назначен послом Австро-Венгрии в Российской империи, сменив на этом посту Алоиза фон Эренталя.

 

В 1912 году был назначен министром иностранных дел Австро-Венгрии, сменив Алоиза фон Эренталя и на этой должности. Важнейшим направлением своей деятельности фон Берхтольд сделал Балканы. В 1912 году Австро-Венгрии удалось вынудить Сербию отказаться от выхода к Адриатическому морю, а Черногорию — от занятия города Шкодер (28 ноября 1912 года была провозглашена независимая Албания). Берхтольд также подталкивал Болгарию к войне со своими бывшими союзниками, что вылилось во Вторую Балканскую войну.

Первая мировая война

 

Узнав об убийстве Франца Фердинанда 28 июня 1914 года, фон Берхтольд, как считается, сказал: «Ну, теперь мы сведём счёты с Сербией!». После этого он готовил почву для объявления войны Сербии. Именно Берхтольду приписывается авторство заведомо невыполнимых условий ультиматума, который был предъявлен Сербии. Ранее он разрабатывал дипломатический план подготовки войны с Сербией.

Во время подготовки к войне с Сербией фон Берхтольд не уведомлял Италию, что впоследствии послужило формальным основанием для объявления о нейтралитете. Также он менял свою позицию по вопросу о территориальных уступках Италию в обмен на её участие в войне. В результате, 13 января 1915 года он подал в отставку. В последующие годы до конца существования империи занимал пост оберст-гофмейстера и советника наследника престола (впоследствии императора) Карла I.

Поздние годы

 

В 1918—-1923 гг. в эмиграции в Швейцарии, откуда переехал в своё поместье в Венгрию, где и скончался.

Награды

Напишите отзыв о статье "Берхтольд, Леопольд фон"

Литература

  • Берхтольд фон, Леопольд // Дипломатический словарь. — М.: ОГИЗ, 1948

Ссылки

  • dic.academic.ru/dic.nsf/biograf/2670

Отрывок, характеризующий Берхтольд, Леопольд фон

Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.