Бершидский, Леонид Давидович
Поделись знанием:
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.
– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
| Леонид Давидович Бершидский | |
 | |
| Род деятельности: |
Журналист |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
Леонид Давидович Бершидский (23 ноября 1971; Москва) — журналист, бывший редакционный директор издательства «Эксмо», обозреватель агентства Bloomberg. В прошлом — главный редактор интернет-сайта Slon.ru (2009—2011).
С 2011 года редактор-консультант «Украинского Медиа Холдинга», а с 2012 года главный редактор портала украинского издания Forbes.ua.
Содержание
Биография
Учился в Московском государственном лингвистическом университете (не закончил), Калифорнийском университете[en] в Стэнислос (не закончил). В конце 1980-х — начале 1990-х годов работал в корреспондентских пунктах изданий The Philadelphia Inquirer и Newsweek, в редакции газеты The Moscow Times, был главным редактором еженедельника «Капитал». В 1999—2002 годах был первым главным редактором газеты «Ведомости». Затем год провёл во Франции, получая MBA в бизнес-школе INSEAD в Фонтенбло. После возвращения в Россию работал в издательствах Axel Springer Russia (запускал журналы Newsweek и Forbes) и «ОВА-ПРЕСС» (был издателем журналов Hello и «Огонёк»), в издательском доме Sanoma Independent Media (главный редактор журнала SmartMoney).
В 2007 году по приглашению предпринимателя Александра Винокурова ушёл в бизнес — был управляющим директором[1] банка «КИТ финанс», позднее генеральным директором инвестиционно-банковского холдинга «КИТ Финанс». В 2008 году вместе с Винокуровым покинул свой пост — холдинг находился накануне банкротства, которое удалось предотвратить[2] благодаря государственной поддержке в размере 4,4 млрд долларов[3].
В 2009 году опубликовал в издательстве «Эксмо» книгу «Кризис в ж***». Одновременно стал совладельцем и главным редактором делового интернет-сайта Slon.ru. Инвесторами проекта выступали Александр Винокуров и его супруга Наталья Синдеева, вложившие заработанные в компании «КИТ Финанс» средства в медийную индустрию[1].
В 2010 году был назначен редакционным директором издательства «Эксмо»[4]. Стал автором ряда романов в жанре арт-детектива: «Рембрандт должен умереть» (2011), «Дьявольские трели, или Испытание Страдивари» (2011), «Восемь Фаберже» (2012).
В 2011 году ушёл из Slon.ru, начал работать консультантом в украинском журнальном проекте «Фокус»[5].
В 2012 году редактировал украинский сетевой портал «Forbes.UA»[6].
В 2014 году заявил о своей эмиграции в Германию ввиду общей политической ситуации в России после присоединения Крыма[7]. Живёт в Берлине, работает колумнистом издательства Bloomberg[8].
Библиография
- Леонид Бершидский. [read.ru/id/266918/ Кризис в ж…]. — М.: Эксмо, 2009. — 256 с. — (Медиа). — 5000 экз. — ISBN 978-5-699-35688-1.
- Леонид Бершидский. [www.ozon.ru/context/detail/id/7302792/ Рембрандт должен умереть]. — М.: Эксмо, 2011. — 352 с. — (Манускрипт). — 5100 экз. — ISBN 978-5-699-52818-9.
- Леонид Бершидский. [www.e-reading-lib.com/bookreader.php/1011647/Bershidskiy_-_Dyavolskie_treli%2C_ili_Ispytanie_Stradivari.html Дьявольские трели, или Испытание Страдивари]. — М.: Эксмо, 2011. — 352 с. — (Манускрипт). — 6100 экз. — ISBN 978-5-699-53425-8.
- Леонид Бершидский. [www.e-reading.org.ua/bookreader.php/1009433/Bershidskiy_-_Vosem_Faberzhe.html Восемь Фаберже]. — М.: Эксмо, 2012. — 352 с. — (Манускрипт). — 4000 экз. — ISBN 978-5-699-54923-8.
- Леонид Бершидский. Ремесло. — 2013.
Напишите отзыв о статье "Бершидский, Леонид Давидович"
Примечания
- ↑ 1 2 Василий Львов. [ko.ru/articles/21133 КИТобой в медийной лавке]. Журнал «Компания», №27 (566) (20 июля 2009). Проверено 3 сентября 2013.
- ↑ Татьяна Гришина, Александр Мазунин , Игорь Орлов , Максим Осадчий. [www.kommersant.ru/doc/1037936 РЖД купили КИТа в мешке] зато всего за 100 рублей. Бизнес. Газета «Коммерсантъ», №183 (4000) (9 октября 2008). Проверено 3 сентября 2013.
- ↑ [election2012.ru/reports/1/14.html Кудрин Алексей Леонидович]. «Власть Семей-2011. Правительство». Мониторинговая экспертная группа. Проверено 3 сентября 2013.
- ↑ [lenta.ru/news/2010/05/25/exmo/ Бершидский назначен редакционным директором издательства «Эксмо»]. Интернет и СМИ. Lenta.ru (25 мая 2010). Проверено 3 сентября 2013.
- ↑ [lenta.ru/news/2011/10/21/bershidsky/ Леонид Бершидский станет консультантом в украинском журнале]. Интернет и СМИ. Lenta.ru (21 октября 2011). Проверено 3 сентября 2013.
- ↑ Артур Оруджалиев. [ain.ua/2012/09/04/94716 Леонид Бершидский, Forbes.UA: «Я так дёшево ещё никогда ничего не запускал»]. Стартапы. ain.ua (4 сентября 2012). Проверено 3 сентября 2013.
- ↑ [www.newsru.com/russia/12jun2014/bersh.html Журналист и медиаменеджер Леонид Бершидский эмигрирует в Германию. Newsru.com, 12.06.2014].
- ↑ [www.bloombergview.com/contributors/leonid-bershidsky Leonid Bershidsky — Bloomberg View columnist].
Ссылки
- Бершидский, Леонид — статья в Лентапедии. 2012 год.
- [slon.ru/authors/14/ Леонид Бершидский]. Все материалы автора. Slon.ru. — Биография на сайте Slon.ru. Проверено 3 сентября 2013.
- [www.media-atlas.ru/whoiswho/?a=view&id=1131 Бершидский Леонид Давидович]. Атлас медиаменеджеров. Медиа Атлас. — Биография на сайте MediaAtlas.ru. Проверено 3 сентября 2013.
- Leonid Bershidsky. [www.bloomberg.com/news/2012-04-04/shuvalov-tests-russia-s-corruption-laws-leonid-bershidsky.html Shuvalov Tests Russia's Corruption Laws: Leonid Bershidsky] (англ.). World View. Bloomberg (4 April 2012). Проверено 3 сентября 2013.
- [www.yugopolis.ru/articles/politics/2014/04/07/66248/jurnalistika-smi-grajdanskoe-obshestvo-svoboda-slova-rossiya-leonid-bershidskii Интервью Бершидского сайту «Югополис», 2014]
Отрывок, характеризующий Бершидский, Леонид Давидович
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.
– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
