Берёзовское гетто

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Берёзовское гетто

Памятник убитым евреям Берёзы
у деревни Смолярка
Тип

закрытое

Местонахождение

Берёза
Брестской области

52°31′59″ с. ш. 24°58′47″ в. д. / 52.533056° с. ш. 24.979944° в. д. / 52.533056; 24.979944 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=52.533056&mlon=24.979944&zoom=14 (O)] (Я)

Период существования

апрель 1942 — 15 октября 1942

Число погибших

более 8000

Берёзовское гетто на Викискладе

Берёзовское гетто (июль 1941 — 15 октября 1942) — еврейское гетто, место принудительного переселения евреев города Берёза (ранее Берёза-Картузская) Берёзовского района Брестской области и близлежащих населённых пунктов в процессе преследования и уничтожения евреев во время оккупации территории Белоруссии войсками нацистской Германии в период Второй мировой войны.





Евреи в Берёзе до войны

Евреи впервые поселились в Березе в XVII веке, а в 1629 году получили разрешение на строительство синагоги[1]. В 1931 году они составляли 52,2 % из 4521 жителей Берёзы, которая до 1939 года находилась в составе Польши и называлась Берёза-Картузская[2]. Основным их занятием было производство мебели и других изделий из дерева, которые шли на экспорт[1]. После начала Второй мировой войны и раздела Польши между Германией и СССР, Берёза вошла в состав Советского Союза. Новый режим негативно повлиял на жизнь еврейской общины, поскольку любая независимая от государства общественная деятельность была запрещена, частники обложены тяжёлыми налогами. Многие евреи пытались работать в кооперативах либо устроиться на государственную службу[1]. Перед началом Великой Отечественной войны доля евреев в населении города была 80 %[2].

Немецкая оккупация и преследование евреев

Немцы вошли в Берёзу 23 июня 1941 года, на следующий день после начала войны. Оккупация города длилась более 3-х лет — до 15 июля 1944 года[3]. Берёза и Берёзовский район были включены в состав генерального округа «Волынь-Подолия» рейхскомиссариата «Украина»[2][4].

Всех евреев Берёзы сразу после оккупации обязали сдать ценные вещи и драгоценности и под угрозой смерти обязали носить нашитые на на груди и на спине желтые нашивки размером по 10 см[2].

26 июня 1941 года оккупанты сожгли синагогу похоронного общества «Хевра кадиша». При этом сгорело несколько домов по соседству, а пытавшимся спасти имущество жителям пригрозили расстрелом. Шауль Рашинский и его семья, расстрелянные по обвинению в спекуляции, стали первыми жертвами. 28 августа 1941 года были расстреляны около 100 евреев[2][4].

По приказу оккупационной администрации был создан юденрат в составе 10 человек[2]:

  1. Ниссан Закхейм
  2. Нафтали Ливенсон
  3. Фишель Байзер
  4. Ханок Лисковский
  5. Мэйер Рошинский
  6. Яков-Ошер Фриденштейн
  7. Готель Писецкий
  8. Яков Шлосбург
  9. Лейбе Данциг
  10. Лейбель Молодовский (переводчик)

Начальником еврейской полиции был назначен Шмуель Геберман[2].

Создание гетто

Всё еврейское население города было зарегистрировано ещё осенью 1941 года. В апреле 1942 года было создано гетто. Оно занимало городской квартал между улицами Костюшки, Церковной, Пружанской и Школьным переулком (после войны это улицы Ленина, Советская, Красноармейская и Короткий переулок)[2]. В Берёзовское гетто оккупанты согнали и евреев из близлежащих деревень — Сельца[5], Малечи, Сигневичей, Блудня, Песков и других, а впоследствии — и часть евреев из Кобрина, Антополя, Пружан и Бреста[6]. Вход и выход из гетто разрешались только под конвоем, выходы охранялись полицией[2].

По разным данным через месяц или в начале июля 1942 года гетто было разделено на две части[1][4] — «А» и «B», полностью окружённые колючей проволокой. В гетто «А» переместили так называемых «полезных» евреев, чей труд мог ещё пригодиться нацистам. В гетто «B» загнали евреев, которые уже не могли хоть сколько-либо работать на немцев — старики, женщины и больные[7][8] и не имели денег заплатить взятку за перемещение в гетто «А»[2].

В гетто «B» действовала подпольная группа, некоторые члены которой сумели спастись и частично присоединиться к партизанским отрядам[4][9].

Узники гетто использовались на погрузочно-разгрузочных работах на железнодорожной станции, ремонте и строительстве. Специалисты работали в сапожной мастерской. Норма продовольственного снабжения составляла 250 г хлеба в сутки[2].

Уничтожение гетто

Евреи — узники гетто в Берёзе повторили судьбу евреев в сотнях других гетто на территории, оккупированной нацистами. В рамках программы уничтожения евреев, их на захваченных землях сначала подвергали поборам и грабежам, использовали на принудительных работах, но в конце концов всех убивали.

По одной из версий в мае 1942 года в связи с перенаселением гетто, нехваткой продовольствия и обострением санитарно-эпидемиологической ситуации нацисты и их пособники провели среди узников «акцию»[2] (таким эвфемизмом нацисты называли организованные ими массовые убийства) — расстреляли 3500[8] человек. Для этого в Берёзу накануне прибыл из Бреста начальник СД Пичман, собрал всех полицейских и прибывших на автомобилях 500 немецких солдат, которые согнали евреев в грузовики и отправили в район у деревни Бронная гора[6] — одном из мест массового уничтожения евреев Брестской области. Там по данным советской Чрезвычайной государственной комиссии было расстреляло всего около 50 тысяч человек[10]

По другим данным, массовый расстрел в гетто был организован не в мае, а 15 июля 1942 года — были убиты узники гетто «B»[1] в количестве около 1000 человек, которых отправили на железнодорожную станцию Блудень (ныне станция Берёза Картузская в 3 км от Берёзы), где часть узников расстреляли на месте, а остальных в вагонах отправили на расстрел на Бронную гору[2].

Утром 15 октября 1942 года гетто «А» окружили эсэсовцы. Евреи поняли, что на этот раз немцы решили уничтожить их окончательно, и, чтобы ничего не досталось убийцам, собрали последние ценности, отнесли их портному Аврааму Гринбергу и подожгли его дом. Часть членов юденрата предпочли не дожидаться смерти от рук нацистов и покончили жизнь самоубийством[11][9][7]. Пламя охватило дома в гетто и перекинулось на город. В тушении пожара были задействованы пожарные машины и население города. Нацистская пропаганда распространяла клевету, что евреи пытались сжечь город чтобы нанести урон его жителям[9].

Полицейские начали загонять евреев в крытые брезентом машины и увозить к деревне Смолярка, расположенной в пяти километрах от города Берёза, где уже были вырыты ямы для захоронения убитых. Немцы в форме СС и СД заставляли всех евреев — женщин, мужчин, маленьких детей — раздеться догола, матерей принуждали раздеть своих грудных младенцев. Одежду узников грузили в машину и отправляли обратно в город, а раздетых людей под дулами автоматов гнали к ямам[7][12].

Расстрел продолжался до захода солнца, а когда стемнело, группе местных мужчин-неевреев приказали закопать тела жертв. Перед этим нацисты предварительно засыпали убитых известью[7][13]. В течение 15—16 октября 1942 года в районе Смолярки было расстреляно по разным данным от 1800[14] до более 3000[13]) евреев. Последние несколько ремесленников выполнявших военные заказы были расстреляны через неделю[9].

Всего в Берёзовском гетто в ходе массовых расправ и от голода погибло более 8000 евреев[15]. После войны еврейская община в Берёзе восстановлена не была[14].

Организаторы и исполнители убийств

В документах ЧГК названы конкретные военные преступники в Березе. Это заместитель начальника СД округа Герик, начальник жандармерии в Березе Гердес, начальник местного гарнизона СС Панир, шеф Березовского района Синкевич (впоследствии сменивший фамилию на «Шмидт»), комендант полиции Ольшевский, начальник районной полиции Мычко, начальник «биржи труда» Левкович[16].

В охране гетто и расправах кроме немцев и местной полиции участвовал также и 208-й латышский полицейский батальон[15].

Память

На одном из мест массовых убийств жителей Берёзы (в том числе и евреев) возведён обелиск в память о погибших[17][18].

В 2007 году на Бронной горе была установлена плита в память об убитых евреях, в том числе и из Берёзовского гетто[19].

В Брестском областном архиве хранятся акты о последствиях оккупации, в которых ЧГК зафиксировала, что у деревни Смолярка было уничтожено более 3000 человек — в основном, евреи из Берёзовского гетто, окраин Берёзы и близлежащих деревень[7]. Председатель правления Брестской еврейской общины «Бриск» Борис Брук в 2006 году организовал официальное обследование местности вокруг Смолярки. В заключительном акте о завершении поисковых работ написано: «В 1,5 км от деревни Смолярка на участке местности 235х165 метров, в местах, где имелись аномалии рельефа местности в виде круглых, овальных и прямоугольных проседаний поверхности грунта… были заложены 76 одиночных шурфов… В 14 вскрытых шурфах были обнаружены отдельные части человеческих скелетов[7][20]…» В 2008 году на этом месте был установлен памятник жертвам геноцида евреев в Берёзе[21][22].

См. также

Напишите отзыв о статье "Берёзовское гетто"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 Encyclopaedia Judaica, 2007, p. 413.
  2. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 Холокост на территории СССР, 2009, с. 84.
  3. [archives.gov.by/index.php?id=447717 Периоды оккупации населенных пунктов Беларуси]. Архивы Беларуси. Белорусский научно-исследовательский центр электронной документации. Проверено 6 января 2016.
  4. 1 2 3 4 [rujen.ru/index.php/%D0%91%D0%B5%D1%80%D1%91%D0%B7%D0%B0 Берёза] — статья из Российской еврейской энциклопедии
  5. Пейган Н. «Сяло ля Башты», Мн:. «Кнiгазбор», 2009, стр. 51 ISBN 978-985-6930-25-9  (белор.)
  6. 1 2 «Память. Берёзовский район»., 1987, с. 172.
  7. 1 2 3 4 5 6 Карпенко, Соколова, 2006.
  8. 1 2 Справочник о местах принудительного содержания, 2001.
  9. 1 2 3 4 Холокост на территории СССР, 2009, с. 85.
  10. Холокост на территории СССР, 2009, с. 112.
  11. Encyclopaedia Judaica, 2007, p. 413-414.
  12. «Память. Берёзовский район»., 1987, с. 168, 171, 244.
  13. 1 2 «Память. Берёзовский район»., 1987, с. 168.
  14. 1 2 Encyclopaedia Judaica, 2007, p. 414.
  15. 1 2 Каганович А. [www.jewniverse.ru/RED/Kaganovich/Belarusia%5B2%5D.htm Вопросы и задачи исследования мест принудительного содержания евреев на территории Беларуси в 1941—1944 годах] // Актуальные вопросы изучения Холокоста на территории Беларуси в годы немецко-фашистской оккупации : Сборник научных работ. — Мн.: Ковчег, 2005. — Вып. 1.
  16. «Память. Берёзовский район»., 1987, с. 174.
  17. «Память. Берёзовский район»., 1987, с. 228.
  18. [jhrgbelarus.org/Heritage_Holocaust.php?pid=&lang=en&city_id=225&type=3 Bereza (Bereza-Kartuzskaya)] (англ.). Jewish Heritage Research Group in Belarus. Проверено 3 февраля 2016.
  19. Холокост на территории СССР, 2009, с. 85, 112.
  20. [www.ng.by/ru/issues?art_id=24852 Памяти жертв Холокоста]
  21. [www.belarusmemorials.com/memorials/brest/smolyarka/ Belarus Holocaust Memorials Project. Smolyarka]
  22. [news.tut.by/society/122389.html В урочище Смолярка открыт памятный знак жертвам Холокоста]

Литература

  • Адамушко В. И., Бирюкова О. В., Крюк В. П., Кудрякова Г. А. Справочник о местах принудительного содержания гражданского населения на оккупированной территории Беларуси 1941-1944. — Мн.: Национальный архив Республики Беларусь, Государственный комитет по архивам и делопроизводству Республики Беларусь, 2001. — 158 с. — 2000 экз. — ISBN 985-6372-19-4.
  • Смиловицкий Л. Л. [drive.google.com/file/d/0B6aCed1Z3JywSFpZRkJXaHp0YXc/view?usp=sharing Катастрофа евреев в Белоруссии, 1941—1944]. — Тель-Авив: Библиотека Матвея Черного, 2000. — 432 с. — ISBN 965-7094-24-0.
  • Черноглазова Р. А., Хеер Х. Трагедия евреев Белоруссии в 1941—1944 гг.: сборник материалов и документов. — Изд. 2-е, испр. и доп.. — Мн.: Э. С. Гальперин, 1997. — 398 с. — 1000 экз. — ISBN 985627902X.
  • Еленская И. Э., Розенблат Е. С. Берёза // Холокост на территории СССР: Энциклопедия / Гл. ред. И. А. Альтман. — М.: РОССПЭН, 2009. — С. 84-85. — 1143 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-8243-1296-6.
  • «Память. Историко-документальная хроника Берёзовского района» / И.П. Шамякин (гл. ред.), Г.К. Киселев, П.Л. Лебедев и др.(редкол.). — Мн.: «Белорусская советская энциклопедия», 1987. — 440 с.
  • [rujen.ru/index.php/%D0%91%D0%B5%D1%80%D1%91%D0%B7%D0%B0 Берёза] — статья из Российской еврейской энциклопедии
  • Уничтожение евреев СССР в годы немецкой оккупации (1941-1944). Сборник документов и материалов / Ицхак Арад. — Иерусалим: Яд ва-Шем, 1991. — С. 16. — 424 с. — ISBN 9653080105.
  • И. Карпенко, Е. Соколова. [archive.is/ouC5 Земля еврейских могил] // Еврейское слово. — 2006. — № 46 (319).
  • [www.jewishvirtuallibrary.org/jsource/judaica/ejud_0002_0003_0_02629.html Bereza] // [archive.org/stream/KhaosOdenslandArchiveDocstheMisanthropicMisogynist/EncyclopaediaJudaicaV.03ba-blo Encyclopaedia Judaica] / Ed. Fred Skolnik, Michael Berenbaum. — Second edition. — Macmillan Reference USA, 2007. — Vol. 3 (Ba–Blo). — P. 413-414. — ISBN 978-0-02-865931-2.

Архивные документы

Отрывок, характеризующий Берёзовское гетто

Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.
В ночь 11 го октября он лежал, облокотившись на руку, и думал об этом.
В соседней комнате зашевелилось, и послышались шаги Толя, Коновницына и Болховитинова.
– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.
Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.


Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.


Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.
И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей.
Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску.



Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – есть одно из самых поучительных явлений истории.
Все историки согласны в том, что внешняя деятельность государств и народов, в их столкновениях между собой, выражается войнами; что непосредственно, вследствие больших или меньших успехов военных, увеличивается или уменьшается политическая сила государств и народов.
Как ни странны исторические описания того, как какой нибудь король или император, поссорившись с другим императором или королем, собрал войско, сразился с войском врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяч человек и вследствие того покорил государство и целый народ в несколько миллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одной сотой всех сил народа, заставило покориться народ, – все факты истории (насколько она нам известна) подтверждают справедливость того, что большие или меньшие успехи войска одного народа против войска другого народа суть причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов. Войско одержало победу, и тотчас же увеличились права победившего народа в ущерб побежденному. Войско понесло поражение, и тотчас же по степени поражения народ лишается прав, а при совершенном поражении своего войска совершенно покоряется.