Бер-Сижель, Элизабет

Элизабет Бер-Сижель
Élisabeth Behr-Sigel
Дата рождения:	21 июня 1907(1907-06-21)
Место рождения:	Шилтихайм, Нижний Рейн, Франция
Дата смерти:	27 ноября 2005(2005-11-27) (98 лет)
Место смерти:	Эпине-сюр-Сен, Сен-Сен-Дени, Франция
Страна:	Франция Франция
Научная сфера:	история Церкви богословие
Место работы:	Страсбургский университет Парижский католический институт
Учёная степень:	магистр богословия доктор философии (PhD) по истории
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Страсбургский университет
Научный руководитель:	Г. П. Федотова Пьер Паскаля
Известна как:	православный богослов, публицист, сторонница рукоположения женщин
Награды и премии:	Монтионовская премия

Э́лизабет Бер-Сиже́ль (фр. Élisabeth Behr-Sigel, русифицированная форма имени Елизаве́та Дми́триевна Бер-Сиже́ль; 21 июля 1907, Шилтихайм, Нижний Рейн, Франция — 27 ноября 2005, Эпине-сюр-Сен, Сен-Сен-Дени, Франция) — французский православный богослов, специалист по истории Церкви и по вопросам женского служения в Церкви.

Биография

Родилась 21 июля 1907 года в пригороде Страсбурга городе Шилтихайме. Отец был был потомком местных лютеран, а мать была родом из евреев Богемии.

Обучение в начальной школе проходило на немецком языке, поскольку Германия оккупировала Эльзас, но в 1919 году французский язык был возвращён. В 1921 году Бер-Сижель прошла конфирмацию в лютеранской церкви Эльзаса и Лотарингии, где в младенчестве была крещена. Она также стала членом Всемирной федерации студентов-христиан, где получила возможность встретиться с такими известными теологами, как Сюзанна де Дитрих и Марк Бёнье. После получения бакалавриата она поступила на философский факультет Страсбургского университета, где вместе с ней учился будущий философ Эммануэль Левинас.

В 1927 году поступила на факультет протестантской теологии Страсбургского университета. Здесь она познакомилась с двумя русскими студентами, которые получили стипендию на обучение в университете. Одним из них оказался будущий философ и писатель П. Н. Фидлер, который знакомит её с русской религиозной философией XIX века, а особенно с творчеством А. С. Хомякова и идеями соборности. Весной 1928 года друзья пригласили Бер-Сижель на пасхальное богослужение, которое проходило в Свято-Сергиевском православном богословском институте при участии протоиерея С. Н. Булгакова. Празднование Пасхи настолько поразило Бер-Сижель, что она решила углубить свои знания о православии. Она познакомилась с русскими эмигрантскими философами и богословами В. Н. Лосским, Е. Е. Ковалевским и П. Н. Евдокимовым. Последний стал её близким другом. Но самое большое впечатление на произвёл священник Лев (Жилле), перешедший из католичество в православие и создававший свой приход. Кроме того она была восхищена лекциями Булгакова в Свято-Сергиевском православном богословском институте, а также работами по софиологии первые из которых по этой теме были напечатаны в 1939 году в Revue d'histoire et de philosophie religieuses факультета протестантской теологии Страсбургского университета.

Вернувшись осенью 1929 года в Страсбург Бер-Сижель решает принять православие. 12 декабря того же года чин присоединения через миропомазание совершает отец Лев (Жилле). Священнодействие проходило в комнате студента-химика российского происхождения Андре Бера, который спустя четыре года становится мужем Элизабет.

В 1930 году Бер-Сижель находится в Германии, куда направилась для подготовки и защиты магистерской диссертации по богословию под руководством Г. П. Федотова. В дальнейшем эта работа выйдет в 1950 году в виде отдельной монографии под названием «Молитва и святость в Русской церкви» (фр. Prière et sainteté dans l’Église russe), а отдельные главы будут напечатаны в журнале Irénikon.

В 1931 году она вернулась во Францию, где стала деканом факультета протестантской теологии Страсбургского университета. Кроме того она получила предложение исполнять обязанности пастора в реформатской Церкви в небольшой деревне в Эльзасе-Лотарингии и после бесед с архимандритом Львом (Жилле), ставших её духовником, и протоиереем Сергием Булгаковым соглашается. Восемь месяцев она будет пастором протестантской общины, оставаясь при этом членом Православной церкви.

В февраля 1933 года архимандрит Лев (Жилле) венчает её с Андре Бером. Следуя за своим мужем, получившим работу инженера-химика в Нанси, Элизабет слагает с себя пасторское служение. В браке у супругов рождается трое детей — в 1934, 1936 и 1944 годах.

Несмотря на семейные заботы Бер-Сижель посещает Париж, где находит новых русских друзей и в 1936 году становится прихожанской новой Церкви в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радосте» и преподобной Геновефы Парижской, а также посещает монахиню Марию (Скобцову). Она состоит в большой переписке с архимандритом Львом (Жилле) и навещает Сергия Булгакова.

В 1947 году в журнале «Живой Бог: религиозные и философские перспективы» (фр. Dieu vivant: perspectives religieuses et philosophiques) выходит её статья «Иисусова молитва и тайна духовности православного монашества» (фр. La Prière à Jésus ou le Mystère de la spiritualité monastique orthodoxe). В 1951 году в Сорбонне под научным руководством слависта Пьера Паскаля начала писать диссертацию по предложенной Булгаковым теме, о русском богослове XIX века А. М. Бухареве, Работа будет защищена спустя двадцать лет в Университете Нанси и в 1977 году выйдет в виде отдельной монографии в издательстве Éditions Beauchesne.

Она продолжает переписываться с Львом (Жилле) и посещает лекции в Cimade, которые проводит Евдокимов. Она получает предложение провести заочные курсы, которые организует центр Enotikon основанный Жаном Бальзоном и тесно связанный с журналом «Контакты». Прочтённый курс лекций станет основой для книги «Место в сердце: введение в духовность Православной церкви» (фр. Le lieu du cœur, Initiation à la spiritualité de l’Église orthodoxe) вышедшей в 1989 году. Она также выступает с лекциями в Греции и Ливане.

Из-за болезни мужа, оставившего прежнюю профессиональную деятельность, она начинает заниматься преподаванием и после работы в нескольких удалённых от дома городах, получает место в Нанси, где преподаёт философию в Учительской нормальной школе. В 1969 году Андре Бер умирает. В следующем году Бер-Сижель побеждает в конкурсе Научно-образовательного центра в Бомон-сюр-Уаз и переезжает жить в Эпине-сюр-Сен. Несколько лет спустя она стала церковной старостой франкоязычного прихода Пресвятой Троицы в крипте Собора Александра Невского. Она принимает участие в мероприятиях местного православного братства и преподаёт в Высшем институте экуменических исследований при Парижском католическом институте.

Начиная с прошедшего в 1975 году в монастыре Агапии первого совещания православных женщин, организатором которого выступил Всемирный совет церквей, Бер-Сижель сосредоточила внимание на исследованиях места женщины в церковной жизни. Это находит своё отражение в докладах на конференциях в Оттаве и Тантуре, а также монографиях «Министерство по делам женщин в Церкви» (фр. Le Ministère de la femme dans l’Église) и «Рукоположение женщин в Православной церкви» (фр. L’Ordination des femmes dans l’Église orthodoxe). Последняя была написана в соавторстве с епископом Каллистом (Уэром). Она получает поддержку этого направления исследований от митрополитов Антония Сурожского и Емилиана (Тимиадиса).

Принимала участие в Движении христиан за отмену пыток.

В 1993 году выпустила книгу, посвящённую своему другу и учителю Льву (Жилле) «Лев (Жилле): монах Восточной церкви» (фр. Lev Gillet : un moine de l’Église d’Orient).

Умерла 27 ноября 2005 года в возрасте 98 лет. Похоронена на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Награды

• Монтионовская премия (1990) за книгу «Место в сердце: введение в духовность Православной церкви».

Научные труды

• Prière et sainteté dans l’Église russe, Cerf, 1950 ; 2e éd. Bellefontaine, 1982.
• Un théologien de l'Église orthodoxe Alexandre Boukharev en dialogue avec le monde moderne, Beauchesne, 1977.
• «La Prière à Jésus ou le Mystère de la spiritualité monastique orthodoxe », dans O. Clément, B. Bobrinskoy, E. Behr-Sigel, M. * Lot-Borodine, La douloureuse joie, Bellefontaine, 1981.
• Le ministère de la femme dans l’Église, Cerf, 1987
• Le Lieu du cœur : Initiation à la spiritualité de l’Église orthodoxe, Cerf, 1989 ; rééd. 2004.
• Lev Gillet : « Un moine de l’Église d’Orient », Cerf, 1993 ; rééd. 2005.
• L'ordination des femmes dans l'Église orthodoxe (avec Mgr Kallistos Ware (en)), Cerf, 1998.
• Discerner les signes des temps, Cerf, 2002.

Переводы на русский язык

• Бер-Сижель Э. Служение женщины в Церкви. — М.: ББИ, 2002. — 215 с.
• Бер-Сижель Э., Каллист (Уэр). Рукоположение женщин в Православной Церкви. — М.: ББИ, 2002. — 81 с.

Источники библиографии

• Olga Lossky, Vers le jour sans déclin. Une vie d'Élisabeth Behr-Sigel (1907-2005), Éditions du Cerf, Paris, 2007.
• [www.pagesorthodoxes.net/saints/behr-sigel/behr-sigel-biographie.htm "Une chrétienne engagée au cœur de son époque" par Olga Lossky]
• [www.pagesorthodoxes.net/foi-orthodoxe/temoignage-behr-sigel.htm "Mon itinéraire" par Élisabeth Behr-Sigel]
• [www.dailymotion.com/video/xqy21i_elisabeth-behr-sigel-une-breve-biographie_webcam Une brève biographie]
• [j.malliarakis.free.fr/elisabeth.html Hommages lors de son décès]

Литература

• Le numéro 220 de la revue Contacts (Vol. 59, No 220, 2007) est consacré à la vie et la pensée d'Élisabeth Behr-Sigel. Articles de Boris Bobrinskoy, Michel Evdokimov, Michael Plekon, Paul Ladouceur, Dom Emmanuel Lanne, Mère Éliane Poirot, Guy Aurenche, Anne-Marie Graffion, Amal Dibo, Michel Stavrou, Étienne Arnould et Olga Lossky.
• Paul Ladouceur, « Amour en Christ : Le père Lev Gillet et Élisabeth Behr-Sigel », Logos (Ottawa), Vol. 51, No 1-2, 2010.
• Wolff C. Élisabeth Charlotte Behr-Sigel // Nouveau dictionnaire de biographie alsacienne. — Vol. 48. — P. 5059.
• [pemptousia.com/2012/12/elisabeth-behr-sigel/ Elisabeth Behr Sigel] // Syndesmos news. — Т. 2006, № XIX, 1.

Ссылки

• [zarubezhje.narod.ru/suppl/sp_082.htm Бер-Сижель Элизабет (Елизавета Дмитриевна) (Elisabeth Behr-Sigel) (1907 - 2005)] // Религиозные деятели русского зарубежья

Отрывок, характеризующий Бер-Сижель, Элизабет

Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.


Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
– Поезжай к князю Петру Ивановичу и подробно узнай, что и как, – сказал он одному из адъютантов и вслед за тем обратился к принцу Виртембергскому, стоявшему позади него:
– Не угодно ли будет вашему высочеству принять командование первой армией.
Вскоре после отъезда принца, так скоро, что он еще не мог доехать до Семеновского, адъютант принца вернулся от него и доложил светлейшему, что принц просит войск.
Кутузов поморщился и послал Дохтурову приказание принять командование первой армией, а принца, без которого, как он сказал, он не может обойтись в эти важные минуты, просил вернуться к себе. Когда привезено было известие о взятии в плен Мюрата и штабные поздравляли Кутузова, он улыбнулся.
– Подождите, господа, – сказал он. – Сражение выиграно, и в пленении Мюрата нет ничего необыкновенного. Но лучше подождать радоваться. – Однако он послал адъютанта проехать по войскам с этим известием.
Когда с левого фланга прискакал Щербинин с донесением о занятии французами флешей и Семеновского, Кутузов, по звукам поля сражения и по лицу Щербинина угадав, что известия были нехорошие, встал, как бы разминая ноги, и, взяв под руку Щербинина, отвел его в сторону.
– Съезди, голубчик, – сказал он Ермолову, – посмотри, нельзя ли что сделать.
Кутузов был в Горках, в центре позиции русского войска. Направленная Наполеоном атака на наш левый фланг была несколько раз отбиваема. В центре французы не подвинулись далее Бородина. С левого фланга кавалерия Уварова заставила бежать французов.
В третьем часу атаки французов прекратились. На всех лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени. Кутузов был доволен успехом дня сверх ожидания. Но физические силы оставляли старика. Несколько раз голова его низко опускалась, как бы падая, и он задремывал. Ему подали обедать.
Флигель адъютант Вольцоген, тот самый, который, проезжая мимо князя Андрея, говорил, что войну надо im Raum verlegon [перенести в пространство (нем.) ], и которого так ненавидел Багратион, во время обеда подъехал к Кутузову. Вольцоген приехал от Барклая с донесением о ходе дел на левом фланге. Благоразумный Барклай де Толли, видя толпы отбегающих раненых и расстроенные зады армии, взвесив все обстоятельства дела, решил, что сражение было проиграно, и с этим известием прислал к главнокомандующему своего любимца.
Кутузов с трудом жевал жареную курицу и сузившимися, повеселевшими глазами взглянул на Вольцогена.
Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.