Беседин, Виктор Андреевич

Виктор Беседин
Полное имя	Беседин Виктор Андреевич
Дата рождения	7 мая 1925(1925-05-07)
Место рождения	Брянск, РСФСР, СССР
Дата смерти	21 июня 1992(1992-06-21) (67 лет)
Место смерти	Москва, Российская Федерация
Страна	СССР СССР
Певческий голос	баритон
Сотрудничество	Москонцерт
Награды

Виктор Андреевич Бесе́дин (1925 — 1992) — советский эстрадный певец

Биография

Родился 7 мая 1925 года в Брянске. В годы Великой Отечественной войны служил фронтовым разведчиком. Получил тяжёлое ранение с последующей ампутацией правой ноги. Решающую роль в судьбе Беседина сыграла его встреча в госпитале с фронтовой бригадой, в составе которой был знаменитый бас А. С. Пирогов. Артист, прослушав в исполнении Беседина «Есть на Волге утёс», рекомендовал ему заниматься вокалом профессионально. Окончив вокальный факультет МГК имени П. И. Чайковского (1952), Виктор начал выступать на эстраде. С 1950 года солист Русской хоровой капеллы, с 1954 года — эстрадного оркестра под управлением Д. Я. Покрасса, с 1956 года — артист Москонцерта. Первый исполнитель ряда переложений советских композиторов, в т. ч. А. Г. Флярковского, В. Я. Шаинского, Э. С. Колмановского. В середине 1970-х годов В. А. Беседин создал коллектив, в котором родился популярный вокальный дуэт Галины Бесединой и Сергея Тараненко.

Умер 21 июня 1992 года. Похоронен в Москве на Донском кладбище.

Награды и звания

• лауреат III Всесоюзного конкурса артистов эстрады (1958)
• народный артист РСФСР (13.8.1980)
• заслуженный артист РСФСР (7.5.1965)
• орден Отечественной войны II степени (6.8.1945; был представлен к медали «За отвагу»)
• орден Отечественной войны I степени (6.4.1985)
• орден «Знак Почёта»
• медали

Ссылки

• [kkre-19.narod.ru/besedin.htm Красная книга российской эстрады]
• [www.kino-teatr.ru/kino/acter/star/284772/bio/ Кино-Театр]
• [donbass56mp3.narod.ru/v_besedin.html Narod.ru]

Отрывок, характеризующий Беседин, Виктор Андреевич

– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.