Беседная икона Божией Матери
| Беседная икона Божией Матери | |
 | |
| Дата появления: | |
|---|---|
| Дата празднования |
14 (27) августа |
| Изображения иконы на Викискладе |
| </tr>
Беседная икона Божией Матери — почитаемая в православии икона Пресвятой Богородицы, изображающая явление пономарю Георгию Юрышу Богородицы перед окончанием постройки храма на месте обретения Тихвинской иконы Божьей Матери в 1383 году. Предание сообщает, что явившаяся Богородица указала поставить на храм деревянный, а не металлический крест. Вместе с Богородицей явился Николай Чудотворец, пообещавший дать маловерным знамение. Просьба Богородицы не была исполнена и тогда рабочего, который пытался это сделать, подхватил порыв ветра и поставил невредимого на землю. После этого на храм был водружён деревянный крест.
Иконография Беседной иконы излагает сюжет предания: Богоматерь сидит на срубленном (на ряде списков — растущем дереве), покрытом распустившимися цветами, в руках у неё черный игуменский жезл. Ей предстоит муж в святительских ризах, подобный святителю Николаю. Перед Девой Марией изображён коленопреклонённый пономарь Георгий.
В 1515 году великим князем Василиием III на месте явления иконы был основан Беседный во имя свтятого Николая Чудотворца монастырь.
Празднование иконе совершается 14 (27) августа.
Напишите отзыв о статье "Беседная икона Божией Матери"
Литература
- Тальберг Н. Д. Пространный месяцеслов Святых в Земле Российской просиявших. В каких нуждах каким иконам надлежит поклонятся. — Репринтное воспроизведение издания. — СПб.: Вера, 1997. — С. 406-407.
Ссылки
- Тарасова Е. Н. [www.pravenc.ru/text/78228.html Беседная икона Божией Матери] // Православная энциклопедия. Том IV. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2002. — С. 688-689. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 5-89572-009-9
Отрывок, характеризующий Беседная икона Божией Матери
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
