Беседовский, Григорий Зиновьевич

Григорий Зиновьевич Беседовский
Род деятельности:	революционер большевик

Григорий Зиновьевич Беседовский (январь 1896 г., Полтава — 1963(?) г., Париж) — советский дипломат, первый секретарь советского посольства во Франции, эмигрант-невозвращенец.

Биография

Родился в семье торговца, с молодого возраста страдал серьёзной формой наследственной неврастении. Участник революционного движения в России, член ВКП(б).

С 1921 в составе наркоминдела Украины — консул, затем поверенный в делах УССР в Австрии (1922). С 1922 г. на дипломатических должностях от Украинской ССР, с 1923 г. от РСФСР в Польше (с 1924 года при П. Л. Войкове). Член Правления Американской торговой организации («Амторг») в Нью-Йорке (1925—26), в 1926 г. также назначался неофициальным (из-за отсутствия дипломатических отношений) советским дипломатическим представителем в США, но визы не получил. В 1926—27 гг. был советником советского посольства в Японии, и. о. торгпреда (1926). С 1927 г. советник советского посольства во Франции.

После посещения направленного для специальной беседы к нему чекиста Б. А. Ройзенмана 3 октября 1929 г. бежал из посольства (перелез через стену) и получил политическое убежище во Франции. В январе 1930 заочно осужден в СССР к 10 годам за растрату.

Сотрудничал в газетах «Возрождение», «Последние новости» и др. Основатель и редактор газеты «Борьба» (1929—1932). В годы Второй мировой войны участник французского Сопротивления. Выпустил несколько мистификационных «мемуарных» книг.

Библиография

Беседовский Г. З. На путях к Термидору: Из воспоминаний бывшего советского дипломата: В 2 т. Париж: Мишень, 1930-1931.

Российское переиздание: Беседовский Г. На путях к термидору. М.: Современник, 1997.

О нём

• Генис В. Л. Григорий Зиновьевич Беседовский //Вопросы истории. 2006. № 7.
• Генис В.Л. Неверные слуги режима: Первые советские невозвращенцы (1920-1933). Опыт документального исследования в 2-х книгах. Книга 2. "Третья эмиграция" (1929-1933). М., 2012. 816 с. ISBN 978-5-98585-084-0
• К. Д. Померанцев [www.radashkevich.info/KD-Pomerancev/KD-Pomerancev_148.html СКВОЗЬ СМЕРТЬ. Григорий Зиновьевич Беседовский] «Русская мысль» (Париж), № 3545, 29 ноября 1984
• Дм. Хмельницкий [www.port-folio.org/2004/part787.htm Прыжок через стену]
• Соцков Л.Ф. «Операция Тарантелла» Москва, Международные отношения 2001 г. ISBN 5-7133-1073-6

Ссылки

• [book-olds.ru/BookLibrary/00523-Russkogo-Zarubezhya/1931.-Na-putyah-k-termidoru.html «На путях к Термидору» — читать онлайн]
• Вергасов Ф. [www.pseudology.org/people/besedovsky_GZ.htm Григорий Зиновьевич Беседовский]
• [www.knowbysight.info/BBB/01389.asp Беседовский Григорий Зиновьевич] // Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991.

Отрывок, характеризующий Беседовский, Григорий Зиновьевич

– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.