Беспосадочный перелёт Москва — остров Удд

Беспосадочный перелёт Москва — остров Удд — беспосадочный перелёт советских авиаторов, совершённый 20—22 июля 1936 года на самолёте АНТ-25 в составе: командир экипажа — В. П. Чкалов, второй пилот — Г. Ф. Байдуков и штурман — А. В. Беляков.

История

Осенью 1935 года лётчик Байдуков предложил Чкалову организовать рекордный перелёт из СССР в США через Северный полюс и возглавить экипаж самолёта. Весной 1936 года Чкалов, Байдуков и Беляков обратились в правительство с предложением провести такой перелёт, но Сталин, опасаясь повторения неудачной попытки перелёта Леваневского (в августе 1935 года попытка перелёта С. Леваневского, Г. Байдукова и В. Левченко по маршруту Москва — Северный полюс — Сан-Франциско была прервана из-за неисправности), указал другой план маршрута: Москва — Петропавловск-Камчатский.

Перелёт Москва — Земля Франца-Иосифа — Северная Земля — Петропавловск-Камчатский — остров Удд стартовал 20 июля 1936 года и продолжался 56 часов 20 минут до посадки на песчаной косе острова Удд (ныне — остров Чкалова в устье реки Амур). Экипаж остался на ночь у местной жительницы — Фетиньи Андреевны Смирновой. Чтобы снова взлететь, понадобилось построить деревянную ВПП длиной 500 метров. 28 июля полоса была закончена и самолёт вылетел с острова в 8 часов 15 минут утра 2 августа 1936 года.

Первая посадка на обратном пути была в Хабаровске. 6 августа экипаж вылетел из Хабаровска. По пути в Москву были сделаны посадки в Красноярске и Омске (8 августа). В Москву самолёт прилетел 10 августа 1936 года. Перед посадкой АНТ-25, в сопровождении воздушного эскорта из 12 самолётов, сделал круг над Кремлём. В 17 часов самолёт совершил посадку на Щёлковском (теперь «Чкаловский») аэродроме. Об исключительной важности этого перелёта для того времени говорит тот факт, что возвратившийся в Москву самолёт приехал лично встречать на аэродром И. В. Сталин.

Общая протяжённость рекордного маршрута составила 9374 километров. Уже на острове Удд на борт самолета была нанесена надпись «Сталинский маршрут», сохранённая и при следующем перелёте — через Северный полюс.

Награды

• За этот перелёт весь экипаж 24 июля 1936 года был удостоен звания Героев Советского Союза.

Память

Внешние изображения
	[www.slovoart.ru/sites/default/files/images/28/05-znaki/02-ekipag/Chkalov%2CBaiydukov%2CBeliakov.jpg Памятник на острове Удд]

• В 1936 году была издана книга «По сталинскому маршруту» (Партиздат ЦК ВКП(б), тир.10000, 227 с.)

• В 1986 году, в 50-летие этого легендарного перелета, на острове был установлен памятник.
• В 2006 году, в честь 70-летия этого полёта, экипаж самолёта «Су-30» ВВС России (Анатолий Квочур и Сергей Коростиев) пролетел этим же маршрутом. «Су-30» вылетел в 2 часа 30 минут 8 сентября с аэродрома в Жуковском и, достигнув острова Чкалов, спустя 13 часов 12 минут — благополучно вернулся обратно в Жуковский. Расстояние пройденное самолётом составило 12 417 км, было выполнено 5 дозаправок в воздухе.
• В 2011 году, в честь 75-летия полёта, этим же маршрутом на двух моторных дельтапланах пролетели Александр Щербаков и Андрей Борисевский.
• В 2011 году был выпущен почтовый конверт России, посвящённый 75-летию перелёта.

Ссылки

• [binolet.ru/aviastory/1997-perelety-binolet.html Перелёты отечественных и зарубежных лётчиков.]
• [gumnaziya.narod.ru/kru/kniga/chkalov/htm/mar.htm Маршрут перелёта Москва — остров Удд.]
• [nnm.ru/blogs/Glotov/krasnye-krylya-stalinskogo-marshruta/ Красные крылья «сталинского маршрута».]
• [www.slovoart.ru/node/948 Экипаж Чкалова на острове Удд.]

Отрывок, характеризующий Беспосадочный перелёт Москва — остров Удд

Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.


– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.