Бестер, Альфред

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Альфред Бестер
Alfred Bester
Дата рождения:

18 декабря 1913(1913-12-18)

Место рождения:

Нью-Йорк, США

Дата смерти:

30 сентября 1987(1987-09-30) (73 года)

Место смерти:

Дойлстаун (англ.), Пенсильвания, США

Гражданство:

США

Род деятельности:

прозаик, журналист

Годы творчества:

1939—1981

Жанр:

научная фантастика

Язык произведений:

английский

Дебют:

«Неверная аксиома»

Премии:

Хьюго, Небьюла

[www.lib.ru/BESTER/ Произведения на сайте Lib.ru]

А́льфред Бе́стер (англ. Alfred Bester; 18 декабря 1913 года, Нью-Йорк, США — 30 сентября 1987 года, Дойлстаун (англ.), Пенсильвания, США) — американский журналист, редактор и писатель-фантаст.





Биография

Альфред Бестер родился 18 декабря 1913 года на Манхэттене в Нью-Йорке в семье владельца обувного магазина. Отец Бестера, Джеймс Бестер, был мигрантом в первом поколении, его родители были евреями-переселенцами из Австрии. Мать Бестера, Белла, родилась в России, и её первым языком был идиш. Мать позднее перешла в католичество, а сам Альфред считал себя внеконфессиональным.

Бестер учился в университете Пенсильвании, изучал точные и гуманитарные науки, в том числе психологию. Затем посещал Колумбийскую школу права, но оставил её в пользу литературной карьеры. Женился на Ролли Гулько в 1936 году, ставшей успешной актрисой на Бродвее, а также в кино и на телевидении.

Литературная деятельность

Ещё будучи студентом, предложил свой первый фантастический рассказ в журнал Thrilling Wonder Stories. Редактор журнала Морт Вайсингер помог ему доработать рассказ, а затем посоветовал предложить его на конкурс, который как раз в это время проводил журнал. Рассказ выиграл в конкурсе и был опубликован под названием «Неверная аксиома» («The Broken Axiom», опубликован в апрельском номере «Thrilling Wonder Stories» за 1939 год).

С 1939 по 1942 год Бестер опубликовал ещё 12 рассказов, наиболее важными из которых считаются «Адам без Евы» («Adam and No Eve», 1941), «Снежный ком» («The Push of a Finger», 1942) и «Ад — это навсегда» («Hell is Forever», 1942), после чего вслед за Вайсингером ушёл в издательство DC Comics, где в течение четырёх лет работал штатным сценаристом журнальных комиксов «Супермен», «Бэтмен», «Зелёный Фонарь», «Капитан Марвел» и других; затем он также создавал сценарии для циклов радиопостановок о Чарли Чане и Тени. С начала 1950-х он писал сценарии для телевизионного сериала «Том Корбетт, космический курсант».

В 1950 году Бестер снова начал публиковать фантастические рассказы — на этот раз уже вооружённый богатым опытом построения сюжетов и диалогов. На протяжении десятилетия он создал 13 рассказов и два романа, которые стали безусловной классикой мировой фантастики (хотя опубликованный в этот же период реалистический роман «Крысиные гонки» («The Rat Race», другое название «Who He?») никакого успеха не имел).

Роман «Человек без лица» («The Demolished Man», 1953) стал первым лауреатом только что основанной премии «Хьюго». Действие его разворачивается в мире будущего, где существуют профессиональные сообщества телепатов. Промышленник Бен Рич планирует убийство, которое не смогут раскрыть следователи-телепаты (в книге названые эсперами). Совершив это преступление и попав под следствие, он в итоге осознаёт цену преступления и наказания — это цена разрушения его собственной личности-вселенной.

Роман «Тигр! Тигр!» («Tiger! Tiger!»; др. название «The Stars My Destination» — «Звёзды — моя цель», 1956) — история дегенерата Гулли Фойла, который в стремлении отомстить негодяям, бросившим его на погибель в потерпевшем крушение космическом корабле, поднимается «из грязи в князи» и даже приобретает невероятные способности. Действие этого романа разворачивается в будущем, где обыденной повседневностью стало перемещение людей посредством джантации (то есть телепортации). Действие также разворачивается вокруг некоего вещества ПирЕ, обладающего огромной взрывной энергией, которая высвобождается силой мысли. Мир в книге находится в состоянии войны между Внешними спутниками и коалицией Земля-Марс-Венера.

Оба романа и многие важные рассказы этого периода — в том числе «Убийственный Фаренгейт» («Fondly Fahrenheit», 1954), «Человек, который убил Магомета» («The Men who Murdered Mohammed», 1958) и другие — написаны в непривычном для того времени «джазовом» сюжетном ритме и в фирменном «бестеровском» ироническом и искромётном стиле и оказали существенное влияние на развитие фантастики как направления — в том числе на формирование «новой волны» 1960-х годов. Влияние прозы Бестера на их творчество признавали такие ключевые авторы киберпанка (Уильям Гибсон, Брюс Стерлинг) и посткиберпанка (Нил Стивенсон)

В конце 1950-х годов Бестер получает предложение стать штатным публицистом журнала «Holiday», в котором он вскоре занял кресло редактора литературного раздела и снова отошёл от активного литературного творчества вплоть до закрытия журнала в начале 1970-х. Помимо переиздания ранее выходивших произведений, в этот период у Бестера выходит только публицистическая книга «Жизнь и смерть спутника» (The Life and Death of a Satellite, 1966).

После закрытия «Holiday» рассказы и романы Бестера (который уже приобрёл устойчивую репутация классика фантастики) снова появляются в печати. Наиболее важными произведениями этого периода становятся романы «Дьявольский интерфейс» («The Computer Connection», журнальный вариант «The Indian Giver», в Великобритании издавался под названием «Extro»; 1974), «Голем100» («Golem100», 1980) и «Обманщики» («The Deceivers», 1981). Последний роман прошёл совершенно незамеченным, что, возможно, и привело к тому, что Бестер прекратил систематически публиковаться до конца жизни.

В начале 1987 года Американская ассоциация писателей-фантастов удостоила А. Бестера почётного титула «Великий мастер». Однако получить награду он не успел…

Альфред Бестер скончался 30 сентября 1987 года.

После его смерти были изданы написанный в конце 1950-х реалистический роман «Нежное насилие страсти» («Tender Loving Rage», 1991) и законченный Роджером Желязны по черновикам Бестера постмодернистско-фантастический роман «Психолавка» («Psychoshop», 1998).

Прочие факты

  • В 1995 году издательством «Полярис» (Рига) было выпущено четырёхтомное собрание сочинений «Миры Альфреда Бестера», которое является наиболее полным русскоязычным изданием фантастических произведений писателя.
  • Имя Альфреда Бестера носит один из персонажей фантастического телесериала «Вавилон-5».
  • Имя «Бестер» носит один из второстепенных персонажей фантастического сериала «Светлячок».

Премии и награды

Напишите отзыв о статье "Бестер, Альфред"

Ссылки

В Викицитатнике есть страница по теме
Альфред Бестер

Отрывок, характеризующий Бестер, Альфред

Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.
Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.


Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.
И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным.
Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…