Бжеский, Роман Стефанович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Роман Стефанович Бжеский (с англ. — «Роман Стефанович Бжеський»; 5 апреля 1894, Нежин Черниговской губернии — 4 апреля 1982, Детройт, США) — украинский и американский историк, исследователь истории Украины, литератор и публицист.





Биография

Родился в семье польского инженера. Окончил Черниговскую гимназию с военной специализацией в чине старшего унтер-офицера.

Работал чиновником общего департамента генерального секретариата Министерства внутренних дел УНР (1917 — январь 1918), затем — Министерства иностранных дел в правительствах Центральной Рады и Украинской державы Гетмана Скоропадского.

Принимал участие в вооруженной борьбе против большевистских войск.

Весной 1918 года ездил в Москву в качестве уполномоченного правительства Украины на дипломатические переговоры с Г. Чичериным и Л. Караханом. Активный член Украинской демократическо-хлеборобской партии, сотрудничал с Д. Донцовым и Н. Михновским.

После поражения в гражданской войне, был арестован, бежал на Волынь, где стал активным участником украинского националистического антисоветского и антипольского подпольного движения. Несколько раз нелегально переходил границу Советской Украины, арестовывался. По его собственным словам, с 1917 до 1939 года был 17 раз арестован, получил несколько смертных приговоров.

Задерживался и в Польше. В 1934 стал одним из первых узников польского концлагеря в Березе- Картузской. В 1939 после присоединения Западной Украины к СССР — бежал в Краков.

С 1943 года — в эмиграции в Праге, в 1945—1950 — в Германии, в 1950—1982 — в США, жил и работал в Детройте.

Научная деятельность

Занимался, главным образом, исследованием истории украинской революции 1917—1920 годов и казацко-гетманской эпохи.

Автор более 120 трудов, публицистических заметок и эссе, мемуаров.

Избранные труды

  • Згадки з минулого (1916—1921) // Літ.-наук.вісник. — Львів, 1924. — № 7,9; —1925. — № 6, 10-11; — 1927. — № 11.
  • Кілька уваг з приводу чужих схем сходу Європи (на протязі VI—XV ст.) в нашій історіографії // Літ.-наук.вісник. — Львів, 1926. — № 6;
  • Біла книга. Національна і соціяльна політика совітів на службі московського імперіялізму. (на основі автентичних урядових совєтських даних. — Прага, 1943. — 220 с. (перевидано: Київ, Українська видавнича спілка ім. Ю. Липи, 2008. — 216 с. ISBN 978-966-1513-04-3)
  • Політичні ідеї «ваплітян» і українська політична думка. — Мюнхен, 1948. — 114 с.
  • Трагедія Хвильового — трагедія нашого покоління. — Детройт, 1952. — 80 с.
  • Історія українського народу. (Нариси з політичної історії). — Мюнхен, 1953. — 1643 с.
  • Переяславська умова в планах Б.Хмельницького та «переяславська легенда». — Торонто, 1954. — 32 с.
  • Правда про московську національну політику на Україні та за її межами. — Детройт, 1959. — 131 с.
  • Нариси з стародавньої та давньої історії українського народу. — Мюнхен, 1964. — 643 с.
  • Нариси з історії Українських визвольних змагань 1917—1922 рр. (Про що історія мовчить): У 3-х кн. — Детройт, 1966—1967.
  • Апостол української національної революції. — Мюнхен, 1969. — 394 с.
  • Гетьман Мазепа у світлі фактів і дзеркалі «історій». — Торонто, 1976. — 376 с.
  • Що нам дав Хвильовий? — Торонто, 1979. — 266 с.
  • Голод на Україні і «таємнича рука». — Торонто, 1982. — 308 с.

Напишите отзыв о статье "Бжеский, Роман Стефанович"

Литература

  • Дашкевич Я. Роман Бжеський, життя й історико-публіцистична діяльність// Українські проблеми. — К., 1998. — № 1. — С. 122—127.  (укр.)

Отрывок, характеризующий Бжеский, Роман Стефанович

Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.