Бжесць-Куявский

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Город
Бжесць-Куявский
Brześć Kujawski
Герб
Страна
Польша
Воеводство
Куявско-Поморское воеводство
Повят
Координаты
Президент
Войцех Болеслав Завидзкий
Площадь
7,04 км²
Население
4521 человек (2006)
Плотность
642 чел./км²
Телефонный код
+48 54
Почтовый индекс
87-880
Автомобильный код
CWL
Официальный код TERYT
6040618044
Официальный сайт
[www.brzesckujawski.pl esckujawski.pl]
Показать/скрыть карты

Бжесць-Куявский или Брест-Куявский (польск. Brześć Kujawski) — город в Польше, входит в Куявско-Поморское воеводство, Влоцлавский повят. Имеет статус городско-сельской гмины. Расположен на правобережье реки Згловёнчки, близ впадения её в Вислу, занимает площадь 7,04 км². Население — 4521 человек (на 2006 год).





История

Близлежащая местность заселена со времён неолита. Первые упоминания города встречаются сравнительно рано. С XIII века — здесь находилась важная оборонительная крепость и резиденция князя Куявии. Тут в 1228 князь мазовецкий и куявский Конрад пожаловал Тевтонскому ордену Холмскую землю, а в 1236 отдал Куявию сыну своему князю Казимиру I Куявскому, после смерти которого город этот с окрестностями перешёл к его сыну его, Владиславу Локетку.

С 1295 по 1796 год Брест-Куявский был главным городом Брестско-Куявского воеводства (состоявшего из 5 уездов: Брестского, Ковальского, Крусвицкого, Пржедецкого и Радзейовского) и управлявшегося брестско-куявским воеводой и каштеляном.

В 1332 году город был взят и разграблен Тевтонским орденом, но в 1348, по Калишскому мирному договору, возвращен Польше.

В 1426 году Ягайло созвал здесь сейм, совещавшийся о престолонаследии, а в 1435 заключен выгодный для Польши мир с орденом.

Северная война значительно разорила город.

После Венского конгресса перешёл под власть Российской империи и стал официально именоваться Брест-Куявск. Заштатный (безуездный) город Влоцлавского уезда Варшавской губернии.

По первой Всероссийской переписи (1897) в городе проживали 2106 человек.

В начале XX века в Брест-Куявске были: 2 римско-католическими церкви (из которых одна, заложенная в 1240 году, ещё сохраняла свою первоначальную архитектуру), часовня, начальное училище, богадельня, тюрьма и машиностроительный завод.

С 1918 года — в составе Польской республики.

Во время нацистской оккупации в городе было гетто, а сам город тогда назывался нем. Brest-Kujawien (1939—1942), а позже нем. Brest (Wartheland) (1943—1945).

Экономика

В городе есть предприятия по производству строительных материалов и металлообработке, до апреля 2008 года в городе ещё действовал сахарный завод.

Топографические карты

  • Лист карты N-34-XXXI Конин. Масштаб: 1 : 200 000. Издание 1978 г.

Напишите отзыв о статье "Бжесць-Куявский"

Литература

Ссылки

  • [www.brzesckujawski.pl Официальная страница города]


Отрывок, характеризующий Бжесць-Куявский

– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.