Бианки, Валентин Львович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Бианки Валентин Львович»)
Перейти к: навигация, поиск
Валентин Львович Бианки
Дата рождения:

18 февраля (2 марта) 1857(1857-03-02)

Место рождения:

Москва

Дата смерти:

10 января 1920(1920-01-10) (62 года)

Место смерти:

Петроград

Страна:

Российская империя, СССР

Научная сфера:

зоология

Валентин Львович Бианки (1857—1920) — русский зоолог, отец Виталия Бианки.





Биография

Родился в Москве, учился в гимназии Гуревича (1868—1878) и в Медико-хирургической академии, преобразованной в 1881 году в Военно-медицинскую — из неё он был выпущен лекарем в 1883 году. В 1883—1885 годах состоял ординатором при клинике внутренних болезней профессора Кошлакова и дежурным врачом в Мариинском родовспомогательном приюте. В январе 1885 года Бианки занял место земского врача в Старицком уезде Тверской губернии, которое оставил в сентябре того же года, чтобы по предложению профессора Э. К. Брандта поступить в ассистенты при кафедре зоологии и сравнительной анатомии в Медицинской академии. В апреле 1887 года занял место учёного хранителя в энтомологическом отделении Зоологического музея. Бианки занимался преимущественно бабочками и жуками, а из позвоночных — специальной систематикой и биологией птиц. В 1896 году он был избран физико-математическим отделением Академии наук на должность старшего зоолога с этого момента до своей смерти В. Л. Бианки руководил орнитологическим отделением Зоологического музея Академии наук.

В 1900 году был избран учёным секретарём Русской полярной экспедиции; В 1908 году, по приглашению П. Ю. Шмидта, он в составе зоологического отдела экспедиции Ф. П. Рябушинского прибыл на Камчатку.

Умер 10 января 1920 года в Петрограде от воспаления легких.

В честь учёного назван вид птиц семейства PhylloscopidaeSeicercus valentini.

Публикации

Бианки напечатал следующие работы:

  • «Описание гнезда и яиц Acrocephalus dumetorum Blyth.» (без особого заглавия, in extens o приведено у Бихнера в «Птицы СПб. губернии», «Труды СПб. общ. естествоисп.», т. XIV, р. 612—614, 1864) и в «Beitr. z. Kenntn. d. Russ. Reiches» (31 IV, p. 20—22, 1887);
  • «Über einen neuen Würger aus des Gattung Otomela» (Otomela Bogdanow, в «Bull. Acad. Imp. Sc. St.-Petersb.», XXX, p. 514—519, 1886 и «Mel. biol.» XII, p. 581—588, 1886);
  • «Zur Ornis der westlichen Ausläufer des Pamir und des Altai» («Bull. Acad. Imp. Sc. St.-Petersb.» XXXI, p. 337—396 и «Mel. biol.» XII, 599—683, 1886);
  • «Biologische Notizen über die im Sommer 1885 bei Uschaki (guwernenant Nowgorod) beobachteten Vögel» («Beitr. z. Kenntn. d. Russ. Reichs», 31. IV p. 189—275, 1888);
  • «Птицы ганьсуйского путешествия Г. Н. Потанина» (1884—1887);
  • «Матерьялы по орнитологии Китая, главным образом, южной части провинции Гань-су» (СПб., 1891, совместно с чл. сотр. Русск. геогр. общ. М. М. Березовским).

Напишите отзыв о статье "Бианки, Валентин Львович"

Литература

Ссылки

  • [www.kamchatsky-krai.ru/biography/bianki.htm Бианки Валентин Львович (биография)]

Отрывок, характеризующий Бианки, Валентин Львович

– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.