Биармия

Биа́рмия, или Бьярмия, или Бьярмаланд (норв. Bjarmeland) — известная по сагам и летописям историческая область на севере Восточной Европы. Предположительно располагалась на территории современной России: Северная Карелия, Мурманская область (Кольский полуостров) и Архангельская область (бассейн Северной Двины); существует и ряд иных версий, в соответствии с которыми Бьярмаланд мог располагаться в различных местах Севера Восточной Европы. Оттуда в бассейн Волги вёл Заволоцкий торговый путь. Бьярм, биарм — употреблявшийся викингами этноним, обозначавший жителей страны Бьярмаланд.

Источники

Биармия упомянута в русской Иоакимовской летописи. В скандинавских сагах:

• Сага о Харальде Прекрасноволосом
• Сага о Харальде Серая Шкура
• Сага об Олафе Святом
• Сага о Магнусе Голоногом
• Сага об Одде Стреле

В карело-финском эпосе «Калевала» (страна Севера — Бьярма).

Путешествие Элиаса Лённрота: путевые заметки, дневники, письма 1828—1842 г.г. (в примечаниях к народным рунам).

О ней также часто упоминает Саксон Грамматик.

В историографии XIX века было принято отождествлять скандинавский топоним Бьярмия с древнерусским топонимом Пермь Великая.

На старинных картах Бьярмия всегда помещается на севере России рядом с Норвегией (см., например, Carta Marina).

Население

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Биармцы или бьярмы — народ возможно финского происхождения, жители Биармии. По сообщениям викингов, бьярмы говорили на языке, похожем на язык «терфиннов» («лесных финнов»), ныне неизвестном.

История

Биармия впервые упоминается в рассказе о путешествии Оттара из Холугаланда, состоявшемся в период между 870 и 890 гг. Как сам Оттар объяснял английскому королю Альфреду Великому, Холугаланд был самым северным краем современной ему Норвегии. Далее к северу жили только лапландцы (саамы). Чтобы разведать, какие края лежат за Лапландией, Оттар отправился вдоль берега на север, через несколько дней должен был ждать попутного ветра, чтобы плыть на восток, а затем повернул на юг, где его корабль вошел в устье большой реки. Там жили не лапландцы, а бьярмы, язык которых похож на финский, и поэтому Оттар и его спутники могли с ними объясняться. В отличие от кочевых лапландцев бьярмы жили оседло, занимались земледелием и были богаты.

Известны также рассказы о ещё нескольких путешествиях в Биармию около 920, 1026 и 1090 гг. В них сообщается, что викинги вели с местными жителями торговлю, закупая беличьи, бобровые и собольи меха, и расплачивались за них деньгами, после чего начали войну и ограбили святилище бога бьярмов Юмалы. Этот бог считается финским, но его описание в рассказах указывает скорее на сибирское происхождение культа.

Как сообщает Саксон Грамматик, в эпоху короля Гольтера Финляндией и Биармией правил некий Кузон. Норвежский король Харальд Харфагер совершил в Биармию военный поход. В летописи Снорре так рассказывается об этом:

«Оттуда он (Гаральд Харфагер) поплыл по направлению к Финмаркену на север до самой Биармии, где произошло сражение, из которого он вышел победителем, захватив богатую добычу»

В Средние века бьярмийцы считались великолепными колдунами. Олаф Магнус пишет:

«Жители Биармии искусны в чаровании людей. Взглядом, словами или какими-нибудь другими действиями они умеют так связывать людей, что те лишаются здравого рассудка, теряют свободу воли и часто совершают непонятные поступки».

Саксон Грамматик так пишет о применении ими магического искусства в описании одной битвы:

«Тогда биармцы сменили силу оружия на искусство своего волшебства, дикими песнями наполнили они свод небесный, и мигом на ясном до тех пор солнечном небе собрались тучи и полил проливной дождь, придавая печальный облик ещё недавно лучезарной окрестности»

Совершенно подобный рассказ мы находим у исландского летописца Стурлесона.

В 1217 году в Биармию прибыли два норвежских судна, одно из которых проследовало далее через Русь в Святую землю, чтобы участвовать в крестовом походе. Экипаж второго судна был уничтожен местными жителями. Для мщения король Хакон IV в 1222 году послал двух своих военачальников на четырёх больших судах с сильным войском. Они опустошили Биармию огнём и мечом, вернувшись с богатой добычей из серебряных монет и дорогих мехов. После этого Биармия перестала упоминаться в скандинавских источниках.

Разорение Биармии было завершено русскими, которые, начиная с 1236 года, под давлением монголо-татар начали массами переселяться в северные леса. Часть жителей Биармии ушла на кораблях в Норвегию, где король Хакон в 1240 году выделил им для поселения земли в области Маланген в Холугаланде. В настоящее время долина реки Северная Двина заселена лингвистическими русскими и образует раздел между западными и восточными финскими народами Северной Европы (см. пермские языки, прибалтийско-финские языки, вепсы), хотя в древности она также была заселена финно-уграми (чудь заволочская).

К XIII веку прекратились поездки скандинавов в Биармию, и само понятие Биармии исчезает из истории. Лишь в 1539 шведский писатель и картограф Олаус Магнус (1490—1557) в книге «История северных народов» и на составленной им карте дал сведения о Биармии. Биармию он поместил севернее Финляндии и в области северной Карелии (сейчас современная территория Кандалакшского района Мурманской области) и Кольского полуострова. Опираясь на сведения Саксона Грамматика, он выделил две Биармии: Ближнюю и Дальнюю. Первая покрыта высокими горами и вечными снегами; она не приспособлена к жизни и препятствует проникновению европейцев в Дальнюю Биармию, которую населяют племена, занимающиеся оленеводством и рыболовством. Земля там плодородная, но земледелием жители не занимаются.

География

Наиболее распространенной и поэтому наиболее критикуемой является версия о том, что Бьярмия расположена в бассейне Северной Двины (река Вина; коми Вынва; Вын — мощная, могучая, Ва — река, вода). Эта версия косвенно подтверждается как документами, так и археологическими находками. В 1989 в окрестностях Архангельска, то есть в 40—45 км вверх по Северной Двине от её впадения в Белое море, обнаружен так называемый Архангельский клад, включающий 1915 монет (более 90 % из них — германской чеканки X—XII веков) и около 20 ювелирных украшений, в том числе древнерусского и скандинавского изготовления. Ещё через 15 лет (2004) при реставрации Гостиного двора в Архангельске был обнаружен клад, включающий скандинавское вооружение (ок. X век) — четырнадцать мечей, шесть арбалетов, лук со стрелами, два боевых топора, булаву, кистень, два щита и два шлема. На берегах других беломорских рек подобных находок до настоящего времени не было. Средневековые авторы Адам Бременский и Снорри Стурлусон считали, что путь в Бьярмию лежит через Белое море, а итальянский путешественник Марко Поло в своих заметках указывает: «От России, скажу вам, до Норвегии путь недолог, и если бы не холод, так можно было бы туда скоро дойти, а от великого холода нелегко туда ходить». Новгородская летопись упоминает, что норманны (мурманы) неоднократно совершали набеги на принадлежащее Великому Новгороду Заволочье (Двинскую землю). Так в 1445 г.: «…приидоша Свѣя Мурманѣ безвѣстно за Волокъ на Двину ратью, на Неноксу, повоевавъ и пожгоша и людеи пересѣкоша, а иных в полонъ поведоша. Услышавше то двинянѣ, придоша вборзѣ, иных иссѣкоша, а иных прислаша въ Новъгород с четыредесятъ; а воеводы ихъ, Ивора и Петра и третьего, убиша; инѣи же, мало вметавшеся в корабли, отбѣгоша». Столкновения русских с норманнами в основном происходили из-за рыбных промыслов в северных морях. Жители Заволочья даже платили Норвегии дань, а иногда и сами совершали набеги на норвежские земли (1349, 1411, 1419 и 1425 гг.). Все это доказывает, что морской путь из Норвегии в Россию в Средние века использовался, и, по меньшей мере, на берегах Северной Двины скандинавы в X—XV веках действительно появлялись.

Российский государственный деятель, историк Василий Татищев (1686—1750 г.г.) в своем труде «История российская с самых древнейших времен», утверждал, что Биармия — это Карелия и Лапония.

Топоним

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Топоним Бьярмаланд, то есть «земля Бьярм», вероятнее всего, произошёл от этнонима «бьярм», которым викинги обозначали финских жителей этой страны. При этом русским источникам ни этот топоним, ни этот этноним неизвестны, в связи с чем исследователи, особенно в XIX веке отождествляли этиологически близкие топонимы Бьярмия и Пермь Великая (в его средневековом смысле), как обозначение финно-угорских территорий Северо-Восточной Европы. Это отождествление строилось на двух основных посылках. С одной стороны, Оттер отмечал, что бьярмы говорят практически на том же языке, что и «финны» (так викинги называли саамов), то есть на языке угро-финской группы. С другой стороны, топоним Бьярмия созвучен и, по-видимому, этимологически родственен топониму Пермь: Бьярма — Парма — Пермь.

По другим версиям, Биармия созвучно обозначению медведя в некоторых северогерманских языках: дат. Bjørne; нюнорск Bjørn. Согласно им, «Биармия» — латинизированная форма от «Bjarmeland» — медвежий край — медведь считался тотемным животным местных племён, а позже попал на гербы близлежащих городов: Пермь, Сыктывкар, Череповец, Кудымкар, Ярославль, Великий Новгород, Сергач, а также Коми-Пермяцкого округа, Карелии, Марий Эл.

В карело-финском эпосе «Калевала» Бьярма (Piarma), этимология «страна матери (жрицы), питающей (жертвоприношениями) солнце»: pi — пить, есть + ar — солнце + ma — мать (Иносказания Калевала/ Иванов В. В. — Петрозаводск: Святой остров, 2009. — 528 с.).

Русские топонимом «Пермь» обозначали значительную территорию от современной Удмуртии до Полярного Урала, заселенную культурно-близкими народами (удмурты и коми, относящиеся к пермской группе финно-угорских языков), лишь в центральной части (теперешняя территория проживания коми-пермяков) этот топоним сопровождается созвучным этнонимом. В зырянском языке слова пар-ма обозначает плосковерхую возвышенность, поросшую лесом или увал, кряж. При распространении деятельности Строгановых за Урал произошло объединение понятий Пермь Вычегодская (включающей местности Вычегды и Северной Двины) и Пермь Великая.

В целом, вопрос о происхождении скандинавских топонима и этнонима, а также о их возможном соотношении с русскими топонимами и этнонимами, в настоящий момент является не решенным до конца.

Согласно некоторым версиям, название города Бирмингем в Англии происходит от Beorma («усадьба Beorma») или Beorma-инга-хам («Усадьба племени или народа Beorma»), по имени англо-саксонского основателя поселения в VII веке.

Интересные факты

Чагин Г. Н. Ученый который занимается изучением Биармии и языками Коми. Улица Плеханова в Перми до революции называлась улица Биармская. В начале 2010-х гг. всероссийское внимание вызвал конфликт по поводу желания властей вернуть ей прежнее название.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

В честь Биармии назван астероид (1146) Биармия, открытый 7 мая 1929 года российским (советским) астрономом Григорием Неуйминым в Симеизской обсерватории.

Биармия в художественной литературе

• В книге Валентина Иванова «Повести древних лет» рассказывается о первой встрече новгородцев с биармами, постройке небольшого поселения на Северной Двине и совместной защите от внезапно напавших на них викингов ярла Оттара, в которой они отстояли свою землю.
• В исторической повести Евгения Богданова «Ожерелье Иомалы» действие происходит в XI в. в Биармии.
• Поиску наследия и тайн Биармии посвящён рассказ в жанре «географической фантастики» «Страна огненных лучей» З. Троева, опубликованный в журнале «Костер» (№ 4, 1959).
• В Национальном театре Республики Карелия (г. Петрозаводск) поставлен мюзикл на финском языке «Биармия» по мотивам одноименной русскоязычной пьесы Е. Сойни на музыку В. Панченко.
• «Биармия» — поэма коми поэта Каллистрата Жакова.
• Книга Марины Леонтьевой и Александра Леонтьева «Биармия: Северная колыбель Руси». Издательства: Алгоритм — 2007. Серия: Древнейшая история Руси.
• Сенковский, Осип Иванович (1800—1858).Собрание сочинений Сенковского (Барона Брамбеуса) : С портр. и жизнеописанием авт. Т. 1-9. — Санкт-Петербург : тип. Имп. Акад. наук, 1858—1859. — 9 т.; 18.[Повести и романы; Мелкие рассказы; История. Древности. Этнография]. — 1858. В книге много рассказывается о войне Святослава с Бярмией. И под Биармией подразумевается чуть ли не весь Северо-Восток нынешней России.

См. также

• Золотая баба (фильм)

Литература

• Рудаков В. Е. Биармия // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Татищев Василий Никитич (1686—1750 г.г.). «История российская с самых древнейших времен» / Неусыпными трудами чрез тритцать лет собранная и описанная покойным тайным советником и астраханским губернатором, Васильем Никитичем Татищевым. — [Москва]: Напеч. при Имп. Моск. ун-те, 1768—1848. — 4°. 1768.
• Леонтьев А. И., Леонтьева М. В. Биармия. Северная колыбель Руси. — М.: Алгоритм, 2007. — 256 с.
• Леонтьев А. И., Леонтьева М. В. Походы норманнов на Русь. Истоки Руси Изначальной. — М.: Вече, 2009. — 320 с. — Серия «Тайны Земли Русской».
• Никитин А. Л. Королевская сага // В кн.: Никитин А. Л. Костры на берегах: Записки археолога. — М.: Молодая гвардия. 1986. — С. 333—493.
• Петухов Ю. Д. Норманны — Русы Севера. — М.: Вече, 2008. — 368 с. — Серия «Тайны Земли Русской».
• Тиандер К. Ф. Поездки скандинавов в Белое море. — СПб.: Тип. И. Н. Скороходова, 1906. — 464 с.

Ссылки

• [lib.aldebaran.ru/author/polo_marko/polo_marko_kniga_o_raznoobrazii_mira/ Марко Поло. Книга о разнообразии мира]
• [litopys.org.ua/novglet/novg33.htm Новгородская первая летопись младшего извода]
• [bibliotekar.ru/bez/18.htm Заволочье, новгородская область (из Энциклопедии Брокгауза и Ефрона)]
• [norse.ulver.com/heimskringla/h5.html Сага о Харальде Серая Шкура]
• [norse.ulver.com/heimskringla/h7.html Сага об Олафе Святом]
• [chirkunov.livejournal.com/88857.html «Биармия и Пермь»]. Статья в ЖЖ О. Чиркунова, библиография.
• [visitperm.ru/info/interesting/biarmia.php Биармия — статья в журнале Welcome to Perm]
• А. В. Галанин [elibrary.ru/item.asp?id=17093426 «Bjarmland - Русь Беломорская»] // журнал «Арктика и Север». — 2011. — Вып. 2. — С. 128-161.
• Биармия. Статья на норвежском сайте www.norge.ru/bjarmia/.
• Олаус Магнус. Книга «История северных народов», 1539 г.

Отрывок, характеризующий Биармия

Наташа проснулась и увидала Соню.
– А, вернулась?
И с решительностью и нежностью, которая бывает в минуты пробуждения, она обняла подругу, но заметив смущение на лице Сони, лицо Наташи выразило смущение и подозрительность.
– Соня, ты прочла письмо? – сказала она.
– Да, – тихо сказала Соня.
Наташа восторженно улыбнулась.
– Нет, Соня, я не могу больше! – сказала она. – Я не могу больше скрывать от тебя. Ты знаешь, мы любим друг друга!… Соня, голубчик, он пишет… Соня…
Соня, как бы не веря своим ушам, смотрела во все глаза на Наташу.
– А Болконский? – сказала она.
– Ах, Соня, ах коли бы ты могла знать, как я счастлива! – сказала Наташа. – Ты не знаешь, что такое любовь…
– Но, Наташа, неужели то всё кончено?
Наташа большими, открытыми глазами смотрела на Соню, как будто не понимая ее вопроса.
– Что ж, ты отказываешь князю Андрею? – сказала Соня.
– Ах, ты ничего не понимаешь, ты не говори глупости, ты слушай, – с мгновенной досадой сказала Наташа.
– Нет, я не могу этому верить, – повторила Соня. – Я не понимаю. Как же ты год целый любила одного человека и вдруг… Ведь ты только три раза видела его. Наташа, я тебе не верю, ты шалишь. В три дня забыть всё и так…
– Три дня, – сказала Наташа. – Мне кажется, я сто лет люблю его. Мне кажется, что я никого никогда не любила прежде его. Ты этого не можешь понять. Соня, постой, садись тут. – Наташа обняла и поцеловала ее.
– Мне говорили, что это бывает и ты верно слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, и я раба его, и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.
– Но ты подумай, что ты делаешь, – говорила Соня, – я не могу этого так оставить. Эти тайные письма… Как ты могла его допустить до этого? – говорила она с ужасом и с отвращением, которое она с трудом скрывала.
– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.