Бибербах, Людвиг

Людвиг Бибербах

нем. Ludwig Bieberbach

Людвиг Георг Элиас Моисей Бибербах (4 декабря 1886 — 1 сентября 1982) — немецкий математик. Наиболее известен исследованиями кристаллографических групп.

Биография

Родился в Ридштадте, недалеко от Дармштадта. Учился в Гейдельберге и также в Геттингене под руководством Феликса Клейна. Защитил диссертацию в 1910 году по теории автоморфных функций. В том же году стал приват-доцентом в Кёнигсбергском университете. В 1911 году защитил хабилитацию.

Работал профессором Базельского университета в 1913 году. В 1915 году преподавал вo Франкфуртском университете и с 1921 по 1945 в Берлинском университете .

В 1945 году, Бибербах был уволен со всех занимаемых должностей из-за своей поддержки нацизма. Однако в 1949 году был приглашен Островским для чтения лекций в Базельском университете — Островский считал, что политические взгляды Бибербаха не имеют отношения к его вкладу в математику.

В пятидесятые годы он жил в Далеме, а позже в Верхней Баварии.

Научный вклад

Бибербах известен своими исследованиями кристаллографических групп, в частности им была решена 18-ая проблему Гильберта.

У него также есть работы в комплексном анализе, где им были получены результаты, аналогичные результатам Фату.

В 1916 году он сформулировал так называемую гипотезу Бибербаха, дав необходимые условия на ряд Тейлора голоморфной функции инъективной в открытом диске комплексной плоскости. В 1984 г. эта гипотеза была долазана Луи де Бранжем (англ.).

Политика

Бибербах присоединился к штурмовым отрядам в 1933 году и вступил в Национал-социалистическую партию в 1937 году.

Он с энтузиазмом участвовал в увольнении своих еврейских коллег, в том числе Ландау и своего соавтора Шура.

Бибербах находился под сильным влиянием Теодора Фалена, другого немецкого математика, который вместе с Бибербахом основал движение «Deutsche Mathematik» (Немецкая математика) и журнал с одноименным названием. Цель движения заключалась в стимулировании и поощрении «немецкого», определённого как интуиционистского, стиля в математике. Бибербах и Фален были частью более широкой тенденции в научном сообществе расового отношения к науке ,распространённой в нацистской Германии.

Цитаты

"... пространственное воображение является характерной для германской расы, в то время как чисто логическое рассуждение богаче развито у романской и еврейской рас. ... " (в Stilarten mathematischen Schaffens, с. 357).

Работы

• Zur Theorie der automorphen Funktionen. Inaugural-Dissertation zur Erlangung der Doktorwürde der hohen philosophischen Fakultät der Georg-August-Universität Göttingen, Göttingen, 1910.
• Über einen Satz des Herrn C. Jordan in der Theorie der endlichen Gruppen linearer Substitutionen. Verlag der Königlich Preussischen Akademie der Wissenschaften, Berlin 1911. (= Sitzungsberichte der Königlich Preussischen Akademie der Wissenschaften X, 1911).
• Einführung in die konforme Abbildung. de Gruyter, Berlin 1915
• Funktionentheorie. Teubner, Leipzig 1922. (= Teubners Techn. Leitfäden, 14)
• Theorie der Differentialgleichungen. Vorlesungen aus dem Gesamtgebiet der gewöhnlichen und der partiellen Differential-Gleichungen. 1923, Berlin (=Grundlehren der mathematischen Wissenschaften 6)
• Differential- und Integralrechnung. Band 1 Differentialrechnung. 1927
• Lehrbuch der Funktionentheorie. Band 2 Moderne Funktionentheorie. Teubner, Leipzig und Berlin 1927
• Vorlesungen über Algebra, Unter Benutzung der dritten Auflage des gleichnamigen Werkes von Dr. Gustav Bauer. 4. Auflage, Teubner, Berlin und Leipzig 1928.
• Theorie der Differentialgleichungen. Vorlesungen aus dem Gesamtgebiet der gewöhnlichen und der partiellen Differentialgleichungen. Dritte neubearbeitete Auflage. Springer, Berlin 1930 (= Die Grundlehren der Mathematischen Wissenschaften in Einzeldarstellungen mit besonderer Berücksichtigung der Anwendungsgebiete. Band VI)
• Lehrbuch der Funktionentheorie. Band I Elemente der Funktionentheorie. Leipzig 1930
• Analytische Geometrie. Leipzig 1930.
• Projektive Geometrie. Teubner, Leipzig und Berlin 1931.
• Differentialgeometrie. 1932
• Einleitung in die höhere Geometrie. Leipzig 1933 (=Teubner's mathematische Leitfäden, Band 39)
• Galilei und die Inquisition. München 1938
• Carl Friedrich Gauß. Ein deutsches Gelehrtenleben. Keil, Berlin 1938.
• Einführung in die konforme Abbildung. De Gruyter, Berlin 1949.
• Theorie der geometrischen Konstruktionen. Basel 1952 (= Mathematische Reihe, Band 13)
• Theorie der gewöhnlichen Differentialgleichungen auf funktionentheoretischer Grundlage dargestellt. Berlin 1953. (= Die Grundlehren der mathematischen Wissenschaften in Einzeldarstellungen, Band LXVI)
• Analytische Fortsetzung. Berlin 1955 (=Ergebnisse der Mathematik und ihrer Grenzgebiete, Band 3)
• Einführung in die Theorie der Differentialgleichungen im reellen Gebiet. Springer, Berlin, Göttingen, Heidelberg 1956.
• Einführung in die analytische Geometrie. 6. Auflage, Bielefeld 1962.

Признание

• Бибербах был докладчиком на международном Конгрессе математиков, состоявшемся в Цюрихе в 1932 году.

Дополнительная литература

• Cornwell, John (2003), Hitler's Scientist: Science, War and the Devil's Pact, New York: Penguin Books, ISBN 0-14-200480-4 
• Mehrtens, Herbert (1987), [books.google.com/books?id=jlYPAQAAMAAJ "Ludwig Bieberbach and "Deutsche Mathematik""], in Phillips, Esther R., Studies in the history of mathematics, vol. 26, MAA Stud. Math., Washington, DC: Math. Assoc. America, сс. 195–241, ISBN 978-0-88385-128-9, <books.google.com/books?id=jlYPAQAAMAAJ> 
• Segal, Sanford L. (2003), [books.google.com/books?id=Xa8CNCyohBQC "Chapter seven: Ludwig Bieberbach and Deutsche Mathematik"], Mathematicians under the Nazis, Princeton University Press, сс. 334–418, ISBN 978-0-691-00451-8, <books.google.com/books?id=Xa8CNCyohBQC> 

Отрывок, характеризующий Бибербах, Людвиг

Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.