Бибер, Генрих Игнац Франц фон

Генрих Игнац Франц фон Бибер
нем. Heinrich Ignaz Franz von Biber
Род деятельности:	Австрийский композитор и скрипач родом из Богемии
Дата рождения:	12 августа 1644(1644-08-12)
Место рождения:	Страж под Ралскем
Гражданство:	Австрия Австрия
Дата смерти:	3 мая 1704(1704-05-03) (59 лет)
Место смерти:	Зальцбург

Генрих Игнац Франц фон Бибер (нем. Heinrich Ignaz Franz von Biber, 12 августа 1644, Страж под Ралскем (чеш. Stráž pod Ralskem), бывш. Вартенберг (нем. Wartenberg), ныне Чехия — 3 мая 1704, Зальцбург) — австрийский композитор и скрипач родом из Богемии.

Биография

С большой вероятностью, учился у И.Г. Шмельцера. В 1660-х годах — музыкант на службе у князя-епископа Оломоуцкого. Около 1670 поступил в придворную капеллу Зальцбурга, с 1684 — капельмейстер. Скрипач-виртуоз, что сказалось в его скрипичных сонатах, где встречаются труднейшие пассажи, использована скордатура — изменение обычной настройки струн и т. п.

Творчество

Бибер наиболее известен как автор программного цикла «Розарий» (ок.1676), состоящего из 15 скрипичных сонат и Пассакалии. Бибер также — автор грандиозной 53-голосной «Зальцбургской мессы», которая долгое время приписывалась Орацио Беневоли или Андреасу Хоферу.

Основу цикла «Розарий» составляют 15 евангельских событий. Техническая особенность цикла — использование скрипичной скордатуры.

Рождественский цикл
1-я соната — Благовещение (ре минор; без скордатуры)
2-я соната — Встреча Марии с Елизаветой (ля мажор; строй ля-ми-ля-ми)
3 — Рождество Христово (си минор; си-фа#-си-ре)
4 — Сретение (ре минор; ля-ре-ля-ре)
5 — 12-летний Иисус в храме (Auffindung im Tempel; ля мажор; ля-ми-ля-до#)

Страстной цикл
6 — Моление о чаше (до минор; ля бемоль—ми бемоль-соль-ре)
7 — Бичевание (фа мажор; до-фа-ля-до)
8 — Венчание терновым венцом (до мажор; ре-фа-си бемоль-ре)
9 — Несение Креста (ля минор; до-ми-ля-ми)
10 — Распятие (строй соль-ре-ля-ре)

Славный цикл
11 — Воскресение (строй соль-ре-соль-ре)
12 — Вознесение (до мажор; до-ми-соль-до)
13 — Сошествие Святого Духа (ре минор; ля-ми-до#-ми)
14 — Вознесение Девы Марии (ре мажор; ля-ми-ля-ре)
15 — Коронация Марии на небесах (до мажор; соль-до-соль-ре)

Завершает цикл сонат Пассакалия «Ангел-хранитель» (соль минор; без скордатуры).

Генрих Бибер обладал достаточно тонким чувством юмора, что нашло отражение в его музыке. Например, в скрипичной сонате (фактически сюите) «So­na­ta rep­re­sen­ta­ti­va» (1669) части названы «Ку­куш­ка», «Ля­гуш­ка», «Ку­ри­ца и пе­тух», «Кош­ка», «Марш мушкетёров» и т. п. В них имитируются звуки, издаваемые этими живыми существами, причем весьма оригинально и смело. Игра на смычковых инструментах иногда ведется за «рабочей» поверхностью струны. Иногда между струнами и грифом на виолончели подкладывается лист бумаги, что придает ей особое звучание, а скрипичная партия является очень сложной и в наши дни далеко не каждый скрипач возьмется её играть.

Литература

• Chafe E. T. The church music of Heinrich Biber. — Ann Arbor: UMI Research Press, 1987.

Ссылки

• [www.bluntinstrument.org.uk/biber Персональная страница]
• Бибер, Генрих Игнац Франц фон: ноты произведений на International Music Score Library Project

Отрывок, характеризующий Бибер, Генрих Игнац Франц фон

Была одна странница, Федосьюшка, 50 ти летняя, маленькая, тихенькая, рябая женщина, ходившая уже более 30 ти лет босиком и в веригах. Ее особенно любила княжна Марья. Однажды, когда в темной комнате, при свете одной лампадки, Федосьюшка рассказывала о своей жизни, – княжне Марье вдруг с такой силой пришла мысль о том, что Федосьюшка одна нашла верный путь жизни, что она решилась сама пойти странствовать. Когда Федосьюшка пошла спать, княжна Марья долго думала над этим и наконец решила, что как ни странно это было – ей надо было итти странствовать. Она поверила свое намерение только одному духовнику монаху, отцу Акинфию, и духовник одобрил ее намерение. Под предлогом подарка странницам, княжна Марья припасла себе полное одеяние странницы: рубашку, лапти, кафтан и черный платок. Часто подходя к заветному комоду, княжна Марья останавливалась в нерешительности о том, не наступило ли уже время для приведения в исполнение ее намерения.
Часто слушая рассказы странниц, она возбуждалась их простыми, для них механическими, а для нее полными глубокого смысла речами, так что она была несколько раз готова бросить всё и бежать из дому. В воображении своем она уже видела себя с Федосьюшкой в грубом рубище, шагающей с палочкой и котомочкой по пыльной дороге, направляя свое странствие без зависти, без любви человеческой, без желаний от угодников к угодникам, и в конце концов, туда, где нет ни печали, ни воздыхания, а вечная радость и блаженство.
«Приду к одному месту, помолюсь; не успею привыкнуть, полюбить – пойду дальше. И буду итти до тех пор, пока ноги подкосятся, и лягу и умру где нибудь, и приду наконец в ту вечную, тихую пристань, где нет ни печали, ни воздыхания!…» думала княжна Марья.
Но потом, увидав отца и особенно маленького Коко, она ослабевала в своем намерении, потихоньку плакала и чувствовала, что она грешница: любила отца и племянника больше, чем Бога.



Библейское предание говорит, что отсутствие труда – праздность была условием блаженства первого человека до его падения. Любовь к праздности осталась та же и в падшем человеке, но проклятие всё тяготеет над человеком, и не только потому, что мы в поте лица должны снискивать хлеб свой, но потому, что по нравственным свойствам своим мы не можем быть праздны и спокойны. Тайный голос говорит, что мы должны быть виновны за то, что праздны. Ежели бы мог человек найти состояние, в котором он, будучи праздным, чувствовал бы себя полезным и исполняющим свой долг, он бы нашел одну сторону первобытного блаженства. И таким состоянием обязательной и безупречной праздности пользуется целое сословие – сословие военное. В этой то обязательной и безупречной праздности состояла и будет состоять главная привлекательность военной службы.
Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова.
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.