Библейская археология

Библейская археология (от греч. Ἀρχαιος, λογος — древний, наука) — раздел библеистики, изучающий по древним памятниками историческую среду, где возникла Библия и происходили события священной истории. Библейская археология призвана дать более конкретное представление о ходе этих событий, дополнить библейские данные независимыми свидетельствами памятников, уточнить хронологию фактов и датировки текстов. Результаты библейской археологии также помогают в выяснении смысла библейских книг, поскольку реконструируют исторический фон их написания.

История

Старая библейская археология

Старая библейская археология сложилась до того, как были найдены основные памятники Древнего Востока и античности, проливающие свет на библейскую историю. Она ограничивалась тем, что систематизировала данные самого Священного Писания и греко-римских авторов, связанные с бытом, общественным строем, календарём, обычаями и культом времен Ветхого и Нового Завета. Возведение таких знаний давала возможность читателю Библии свободнее ориентироваться в «библейском мире». Важность такого понимания реалий была отмечена ещё Антиохийской школой экзегезы, которая получала библейские сведения не только из Библии, но и от знакомства с восточными обычаями. Святитель Иоанн Златоуст неоднократно призывал своих читателей и слушателей представить себе живые исторические обстоятельства, в которых происходили те или иные события Писания, чтобы лучше понять их. Именно ради этой цели и возникла библейская археология.

Новая библейская археология

Новая библейская археология стала складываться после того, как были открыты первые памятники Востока и античности, относящиеся к библейскому периоду и проливающие свет на упоминаемые в Библии события, и была расшифрована письменность Египта, Двуречья, Ханаана, Хеттского царства. К тому времени из после-библейских текстов были известны лишь Талмуд, Таргум и, труда Иосифа Флавия и фрагменты, сохраненные античными авторами и Отцами Церкви.

Разделы библейской археологии

Библейская археология в наше время делится на два раздела: общая и палестинская.

Общая библейская археология изучает внебиблейские памятники письменности и материальной культуры, проливающие свет на свидетельства священного писания. В этом случае в круг библейской археологии вводится исследование древностей не только собственно древнееврейского народа, но и тех народов, с которыми евреи приходили в историческое соприкосновение, как египтян, ассиро-вавилонян, персов и других.

Библейская археология Палестины (Израиля) ограничивается только древностями еврейского народа как отдельной исторической единицы, занимавшей определенное положение в истории, жившей своей особой культурной жизнью и находившейся в определенных отношениях к окружающим народам, так что исследование древностей других упоминаемых в Библии народов может входить в неё лишь настолько, насколько оно может служить к пояснению древностей собственно библейского народа.

Общая ветхозаветная

В сфере общей библейской ветхозаветной археологии сделано много открытий в XIX и XX веках.

В 1920-х годах английский археолог Л. Вулли обнаружил следы древнего наводнения, которое произошло в Южном Двуречье. По его мнению, это открытие связано с ветхозаветным рассказом о Потопе. Вулли также открыл много других памятников древнего Шумера.

В XIX веке была открыта библиотека в Ниневии, где нашли поэмы о Гильгамеше (с описанием Потопа, во многом совпадающего с рассказом в Книге Бытие) и о происхождении мира «Энума Элиш». Последняя показывает, насколько своеобразным было библейское учение, несмотря на определенные элементы литературного сходства с вавилонской достопримечательностью.

В 1901—1902 французская археологическая экспедиция нашла в Сузах чёрный столб базальта, на котором клинописью были высечены законы вавилонского царя Хаммурапи (1—ая половина XVIII века до н. э.). Законы, в частности, содержат правовые нормы, объясняющие некоторые подробности повествования Книги Бытия о патриархах, и имеют параллели с законами книг Исход и Второзаконие. Законы Хаммурапи свидетельствуют о глубокой древности тех основ права, которые зафиксированы в Пятикнижии.

Литература

• Библейская археология // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.pravenc.ru/text/76476.html Библейская археология] // Православная энциклопедия. Том III: «Анфимий — Афанасий». — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2001. — 752 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-89572-008-0

Ссылки

• [www.biblicalarchaeology.org/ Biblical Archaeology Society]  (англ.)
• [www.biblicalarchaeology.org/daily/people-cultures-in-the-bible/people-in-the-bible/50-people-in-the-bible-confirmed-archaeologically/ Archaeology Confirms 50 Real People in the Bible]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Библейская археология

Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.

Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».